Ah bah! Je ne te connais pas [41].
– Mais je veux te causer [42],– перебила я ее уже не своим голосом.
– Entre dans ma loge [43].
Она пригласила меня рукой. Жест был очень милый, безукоризненный.
"Домбрович может вернуться", – вспомнила я.
– Entre donc! – повторила Clémence.
Сердце у меня екнуло. Я даже зажмурила глаза. Мы вошли в ложу. Там сидел мужчина с большой черной бородой. Смотрел итальянцем. Кажется, я где-то его встречала.
– Cet animal de Dombrovitz court après Fanny, et j'ai un appétit bœuf [44].
– Comme une vraie parisienne [45],– добавила черная борода с каким-то иностранным акцентом.
– Madame, – обратилась ко мне Clémence, – и указала на кресло.– De quoi s'agit-il? [46]
Я совсем растерялась. Чувствую: в виски бьет, в глазах позеленело. Девчонка, как есть, деревенская девчонка!
Сижу и смотрю на нее. Как она хороша! Какая турнюра, руки точно из мрамора. Глаза, правда, подкрашены, да кто же нынче не красится? Шея прелестная. Два, три крупных брильянта; ничего больше. Домино облито тысячными кружевами.
– Beau masque, – прохрипел итальянец (я теперь знаю, что это итальянец), – est tu muette? [47]
Clémence протянула мне руку и очень мило улыбнулась.
– Un renseignement ou un service? [48] – спросила она. Первая моя робость скоро прошла.
Я заговорила с ней о Домбровиче. Не знаю уж почему, я схватилась за него; но так вышло. Я сочинила, разумеется, целую историю: будто я его знала когда-то за границей и теперь увидала около нее, в маскараде…
Clémence рассмеялась.
– Si tu me jalouses, – сказала она мне, все с той же милой и даже скромной улыбкой, – tu as tort. Il n'est que mon ami [49]!
Итальянец расхохотался.
Clémence указала веером на партер:
– Dombrovitz est bien au-dessus de tous ces petits crevés [50].
Презирает она, не меньше меня, наших уродов.
– Attends, – продолжала она, – il va rentrer. Nous allons souper. Veux-tu? [51]
Я отрицательно покачала головой.
– Quelle saleté de bal, – выговорила Clémence, ни к кому собственно не обращаясь и немного зевнув.– Pas de cour, pas de gens bien [52].
Все это сказано было таким тоном, хоть бы в любую "раззолоченную гостиную", как выражается Домбрович. Ее духи приятно раздражали меня. Ее манеры, голос, интонация… как бы сказать… m'enivraient [53]. Да, это настоящее слово!
Она вовсе не стала допытываться, зачем я подошла к ней, кто я такая? Я была деревенская барыня из Тамбова; она – светская женщина, каких у нас нет.
Во-первых, она говорила так, как мы не умеем говорить по-французски. Не то чтобы она очень картавила, не то чтоб она употребляла какие-нибудь мудреные слова; но в ее жаргоне есть что-то особенное… ну прелесть, прелесть!
Она любит говорить. На то она и француженка. Я ожидала скабрезных разговоров. Она все только говорит о дворе, знает всю подноготную,
Ах! Я тебя не знаю
Но я хочу с тобой поговорить
Входи в мою ложу
Это животное Домбрович ухаживает за Фанни, а у меня волчий аппетит
Как подлинная парижанка
Мадам… О чем идет речь?
Прекрасная маска… ты нема?
Сведения или услуга?
Если ты ко мне ревнуешь… ты не права. Он мне только друг
Домбрович намного выше всех этих франтов
Подожди… он сейчас вернется. Мы поедем ужинать. Хочешь?
Какая гадость этот бал… Нет двора, нет приличных людей
опьяняли меня
