style="font-size:15px;"> – То есть как проститутки?
– Женщины, – пояснила Елена Михайловна, – торгующие своим телом.
– За деньги?
– Именно за деньги. Не очень большие деньги, полагаю, но все-таки деньги.
– Теперь такая инфляция, – заметил Голенищев, – что это практически альтруизм.
– Какая низость, – высказал свое мнение по этому вопросу Соломон Моисеевич, – это абсолютно аморально. Надо милицию пригласить.
– Не станет милиция связываться. Привыкли.
– Вы хотите сказать, – Рихтер поднял брови, – что унижение людей, моральная нечистоплотность – стали нормой? Никогда не поверю!
– Я с ними поговорю, – сказал Павел и встал.
– Сиди, – сказал Кузнецов, – не хватало, чтоб на свадьбе глаз подбили. У меня друг на свадьбе ввязался в историю. – Он осекся, сообразив, что скажет лишнее. Его опыт никак не совпадал с опытом других гостей. Расскажи он им про драку на свадьбе Сникерса, про нож, который он в последний момент выбил у отца невесты, то-то бы они разахались. Небось, нож держали в руках, только когда бутерброд маслом мазали.
– Все-таки надо позвать милицию, – воззвал к присутствующим Соломон Моисеевич, – я определенно настаиваю на своем мнении.
– Вот ты и позови, – сказала Татьяна Ивановна, – вечно других подначиваешь.
– Я подначиваю? Просто не знаю номер телефона.
– Всегда все должны делать другие. А ты, барин, приказы шлешь.
– Никогда не звоню в милицию, – надменно сказала Елена Михайловна, – я милицию презираю.
– Я выйду и поговорю, – сказал Павел. – Сейчас.
– Успокойтесь, в проститутках ничего опасного нет.
– В конце концов, лучше проститутки в соседях, чем ГБ.
– Да уж, не тридцать седьмой год.
– И не семьдесят седьмой. Помните, как мы книги жгли?
– «Архипелаг» сожгли, а Соломон на всякий случай еще и «Винни-Пуха» спалил.
– Дед всегда ждал ареста.
– А помните, Соломон считал, что его прослушивают?
– Дед думал, что за ним из телевизора подглядывают, и накрывал телевизор пальто.
– Кстати сказать, тем самым испанским пальто – вот когда пригодилось.
– А вдруг правда подглядывали?
Крики усилились. Слушать их было неприятно.
– А почему вы считаете, что это не ГБ? – беспокойно спросил Соломон Моисеевич. – Вполне возможно, что истязают кого-то. Да-да, времена возвращаются.
– Кого сейчас ГБ истязает, помилуйте, Соломон Моисеевич. Комитетчики бедствуют, им не до нас. Зарплата копеечная; бедолаги крутятся, чтобы деточек прокормить. Госсекреты продают – да вот беда: не берет никто. Им только рихтеров сейчас ловить. Какой с вас навар, – и Голенищев принялся объяснять Соломону Моисеевичу особенности российского бюджета. Рихтер слушал и ничего не понимал.
– В пятьдесят втором, –
