style="font-size:15px;"> – Вот же она!
За ним вошла Камилла Штейн.
4. Первая правда и упавшая вилка
Я молчала, надув щёки, как мышка-полевка. А вот Камилла смотрела на меня кошкой-хозяйкой – правда, не дикой, одомашненной. Луи же часто с укором качал головой.
С одной стороны, я, конечно, виновата. Никто не разрешал мне забираться в чужие комнаты, копаться в шкатулках, тискать медведей. Но с другой – мне хотелось услышать объяснения, откуда у мадам Штейн все эти фотографии. А главное, зачем они ей? И я решила атаковать первой.
– Где ты их взяла? – спросила я, протягивая Камилле найденную стопку.
– Доброе утро, Рози, – мягко сказала мадам Штейн и потянулась своей бледной рукой к снимкам. Но я спрятала их за пазухой. – Что ж, оставь их себе, – процедила бабуля. – Раз уж ты сама кинулась на поиски истины, так и быть. Давай поговорим.
– Никуда я не кинулась. Это всё твой сумасшедший дом. И Луи как подменили! Вот что ты с ним сделала? Я не хотела ничего вынюхивать. Но в твоем доме творятся странные вещи, – злилась я.
– Она обшарила все спальни и напугала медведей! Мне ужасно за неё стыдно, – затарахтел Луи.
– Ты же ничего не видел, ты… ты был на кухне! – зазаикалась я.
– Что и следовало доказать, – нагло рассмеялся чиж. – Ты была так поглощена своей дурацкой разведкой и даже не заметила, что я постоянно был рядом, беззвучно порхая за твоей спиной! Во, мастерство-то где! – возгордился собой чиж.
– Луи… это некрасиво с твоей стороны. Тебе не пристало следить, – с каменным видом сказала Камилла.
– А может, это ты его попросила? – разнервничалась я.
– Нет, об этом нет.
– Но она хотела открыть книгу! И мне пришлось отвлечь её. Всего за долю секунды медведи перепрятали законы вселенной уробороса!
– Ещё и медведей подрядил. Эх, Луи, ты же огненный чиж, а ведешь себя как сплетница-сорока, – вздохнула Камилла. – Ладно. Если тебе, Рози, действительно интересно, откуда у меня эти фотографии, я всё расскажу. Только наберись терпения. История будет и веселой, и не совсем.
– Судя по тому, что я всё ещё здесь, у меня просто ангельское терпение! – не могла угомониться я.
– Ты всё ещё здесь, потому что не можешь спуститься с четвертого этажа на этой коляске. Или я ошибаюсь? – заметила Камилла.
И её слова ранили меня в самое сердце. От обиды на миг у меня перехватило дыхание. Я стиснула губы так сильно, что они, должно быть, посинели. Да как она вообще могла такое сказать!? Родная бабушка, а может, и правда я переборщила со своей ненавистью и капризами? Нет, я всё делаю правильно! Но отчего так хочется плакать? В последний момент я всё же сдержалась.
– Я бы не отказалась от круассанов, – почти шепотом, опустив голову, проговорила я.
– Вот и чудно, Louis, fais nous une tasse de bon thé![20] – распорядилась мадам.
И месье
Луи, приготовь нам хорошего чаю! (
