То же я сказала и Миги.
Камилла одобряюще кивнула и, поцеловав обоих лунм в лоб, с грустью сказала:
– Спасибо вам, братья. Но и вам, и нам пора.
– Да. Земля похищает время, – вздохнул Сейшин. – Кстати, Ками, а вот и твой волос, – добавил он, обращая к лунному свету свою гриву.
Среди его золотых, белых и огненных волос виднелся и крепкий черный.
– Ты привязала его сюда почти полвека назад, – сказал Сейшин.
– Полвека? – удивилась я.
– Да, Рози, – устало улыбнувшись, вымолвила Камилла. – Благодаря ему, лунмы слышат мой голос. А теперь услышат и твой.
– Пусть я пока ничего не понимаю, но спасибо вам, дорогие лунмы! Я вас никогда не забуду, – расплакалась я и принялась обнимать то Сейшина, то Миги.
Но тут лунные лучи затрещали, как фитилек свечи, и я вновь увидела небесные ворота. Сейшин и Миги ударили о воздух копытами и, фыркая и пуская голубой пар из ноздрей, унеслись на свою небесную карусель…
Я вытерла слезы и посмотрела на Камиллу и Луи. Те тоже смотрели на меня.
– Камилла, у меня к тебе столько вопросов! – восторженно протараторила я.
– Сначала искусство. Потом вопросы, – усмехнулась она и величественно направилась к зеленой арке. Луи сидел на её плече.
Я бросилась за ними. Так мы пришли в театр!
Шекспира я, конечно, уважала. Но пойму ли я хоть слово на зверином языке? Хотя глупость сказала. Уже сутки Луи говорит со мной на языке человеческом, и ничего! А может, всё это сон? Может, наутро я проснусь и не будет ничего: ни Парижа, ни говорящего Луи, ни чудных воспоминаний о лунмах? Отец настойчиво внушал мне – волшебства нет, поэтому, встретив чудо, я просто могла не узнать его в лицо.
– Рози! Я хочу познакомить тебя с месье и мадам Карпесье, – отвлекла меня от дурных мыслей Камилла.
Передо мной стояли модно наряженные карпы. Да, самая настоящая рыбья семья. Её глава – месье Карпесье – приветливо поклонился, а раскормленная рыбка-мадам Карпесье замерла в реверансе. Ну и я поклонилась.
– Любите Шекспира? – поинтересовался месье.
– В общем, да! – наблюдая за тем, как карп поочередно выпучивает свои пузыристые глаза, ответила я.
– Это, милая, пока вы не замужем! – заметила мадам Карпесье. – Потом шекспировские штучки покажутся вам детскими выдумками!
– Это она мне припоминает тот вечер, когда я застукал её в компании одного молоденького рака. Я ей тогда такого «Отелло» показал, – шепнул месье Карпесье на ушко Камилле, да так громко шепнул, что мадам Карпесье огрела его по голове увесистой сумочкой из синих водорослей.
– Да уж, занятная семейка, – рассмеялась я вслед месье и мадам, которые, усаживаясь на свои места, все продолжали ругаться. – Камилла! Но рыбы-то почему говорят? – всё-таки спросила я. – Они же – рыбы.
– У всех на свете есть голос. Просто надо его услышать, – спокойно ответила она.
Мы
