оно изо всех сил старается помочь, делая из безызвестного и бесполезного кладовщика историческую фигуру. Он непременно войдет в историю своего великого государства, ведь именно его руками власть строит то, что в скорости назовут самой эффективной и справедливой системой человеческих взаимоотношений. Именно этот государственный порядок, создаваемый в том числе и им, Егором Правдиным, в меру его скромных сил, будет ему памятником, напоминанием потомкам о великом и героическом времени, о людях с несгибаемой волей и железным характером, положивших всю свою жизнь на алтарь государственного величия. Точно так же, как и этот мастер, изготовивший столь изящную вещь, являясь виртуозом своего дела, вложивший в свое творение частичку своей души, а возможно, и всю целиком, стараясь таким хитрым образом обуздать и обмануть непокорное время. Но насладиться прекрасным, к сожалению, было недосуг.
Не дослушав доклад, комиссар встал и направился к Егору. Был он ниже среднего роста, плотный, но нетолстый, с небольшим животиком. Лет ему было примерно пятьдесят семь- шестьдесят, но выглядел он свежо и моложе своих годов.
– Рад познакомиться, товарищ Правдин, – подавая руку, произнес он, пристально всматриваясь в лицо Егора.
Хотя и обладал Егор крепкими руками, но ему показалось, что ладонь попала в тиски или под мощный пресс, в ответ он пожимал руку с не меньшим усилием. Глаза комиссара внимательно разглядывали каждую черту лица Егора, он, в свою очередь, изучал начальника. Встретившись взглядами, они походили на два клинка с блеском холодной стали, выискивая друг в друге какой-нибудь изъян.
– Нагорный Виктор Тимофеевич, главный комиссар среднего надела, – отпуская руку Егора, представился. – Рад, очень рад знакомству, – продолжил он. – Много о вас слышал хорошего, именно таким вас и представлял. Открою вам небольшую тайну, у меня лежат документы о награждении вас орденом Красной Правды, очень рад за вас, очень. Думаю, что мы с вами послужим великому делу – строительству мощного государства!
Егору показалось, что на щеках выступил румянец, их приятно разогрела прихлынувшая от волнения кровь, и полыхнули кумачом уши. Вот это настоящая власть: видит, ценит нужные дела, замечает, благодарит. Чертовски приятно, так приятно, что хочется кинуться и еще быстрей, с удвоенной, с утроенной силой закончить начатое дело.
– Служу трудовому народу! Спасибо, товарищ Нагорный.
– Рад за вас, товарищ Правдин, очень рад, награждение произведем на заседании в торжественной обстановке. А сейчас, – продолжал Виктор Тимофеевич, – есть небольшой вопрос, требующий разрешения. Я бы не стал его поднимать: из-за своей мелочности не стоит он наших усилий и внимания, но слишком далеко шагнула эта кляуза, минуя меня. И оттуда, – возведя глаза вверх, как бы указывая, насколько высоко находилось то, о чем шла речь, Егор даже непроизвольно посмотрел на потолок, –
