– и все тут. Что бы я ни рассказал, вы обязательно спросите, откуда я знаю! Можете не верить, мне все равно.
Джулио открыл ящик стола, отсчитал десять лир и протянул их Энрико:
– Сходи, купи у Чичи яблок и груш, два кило.
– А почему я? У вас что, ног нет?
– Это он решил тебя отправить, – сказал Джулио, кивнув на Никколо. Тот сидел и обиженно молчал, глядя в сторону.
– Хорошо, схожу, но только загляну еще к мяснику за горгонзолой.
– Делай, как знаешь.
Энрико направился к выходу.
– Лишь бы ты убрался подальше и не путался под ногами! – прокричал ему вслед Никколо.
И, когда брат уже вышел, добавил:
– Ему лишь бы дурака валять.
Воцарилась тишина. Слышно было только, как Джулио, сидя за столом, тихонько постукивает очками по промокашке. Так прошло полчаса.
– Благодаря сегодняшнему векселю, у нас теперь на пять тысяч лир больше.
– Ты это мне? – спросил Никколо.
– А кому же еще?
– Мне все равно. Знать ничего не желаю.
– Не хочешь себе портить кровь?
– Джулио! Хватит! У меня и так сердце болит, словно в него нож вонзили!
– Знаю. Мне и самому не легче.
От этих слов Никколо вдруг смягчился, в его голосе послышалась нежность – казалось, еще немного, и он кинется брату на шею:
– Только любовь спасает нас, если бы не она, я уже давно, наверное, превратился бы в животное… в жабу! И не смотри на меня так! – добавил он в ответ на растроганный взгляд Джулио.
– Девочкам нужна зимняя одежда, – сказал тот.
– Так давай купим, немедленно! Ради них я готов отказаться от новых ботинок! От всего на свете! Готов умереть с голоду!
Во время таких порывов Никколо выпячивал грудь, так что казался еще выше, и принимался метаться взад и вперед, будто в лавке ему было слишком тесно. Довольный собой, он бросал гордые и пламенные взгляды, шумно вздыхая, будто только что спас племянниц от смерти. Он нервничал.
– Девочки – самое святое, что у нас есть. Разве не так?
– Я и сам все время говорю это.
– А Энрико… Он тоже так думает?
– Черт возьми, разумеется!
– И где только его так долго носит?
– Да он всего-то десять минут, как вышел, – Джулио посмотрел на часы.
– Я, пожалуй, пойду, увидимся дома. Не задерживайся! – сказал Никколо.
Оставшись один, Джулио решил подготовить несколько квитанций. В этот момент зашел молодой француз, искусствовед, приехавший в Сиену изучать творчество художников пятнадцатого века, – он каждое утро заглядывал в лавку, возвращаясь из Государственного Архива. По обыкновению хорошо одетый, он держал в руках трость с набалдашником из слоновой кости в золотой оправе. Глаза его были бирюзового цвета, а улыбку обрамляли тяжелые светлые усы.
– Добрый
