племянницами, Энрико же уходил вздремнуть часок-другой.
– Как же меня раздражают все эти ваши разговоры! – бушевал Никколо. – А ведь я превосходно себя чувствовал! Оставьте меня в покое, лучше поговорю сам с собой – все равно вы меня не понимаете!
Никколо медленно вышел из дома, тяжело дыша; лицо его было покрыто испариной, хотя на дворе стоял октябрь. Как и братья, он страдал от подагры и, наевшись до отвала, с трудом волочил ноги.
Очутившись на улице, Никколо попытался придать себе веселости, однако если кто-то из прохожих отвечал ему улыбкой, он тут же мрачнел, словно его оскорбили.
Прогулка в парке Лицца[2] заняла у Никколо ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы выкурить сигару; после этого он направился в лавку, где его уже поджидал давний друг Витторио Корсали, страховой агент.
– Знаешь, я сегодня что-то не настроен разговаривать. Это так утомительно!
– Не понимаю, как я мог тебя утомить, я еще и рта-то раскрыть не успел…
– Какая разница! Меня и молчание сегодня раздражает!
– Мы тут потолковали с твоим братом Джулио: у меня есть для тебя выгодное предложение.
– Не нужно мне никаких предложений! Обсуждайте, что хотите, только без меня! Ничего сегодня не желаю слышать, даже жужжанья мух!
Он вызывающе засмеялся. Смех был буйный, страстный и горький одновременно.
– Зайду в другой раз, когда ему станет лучше… – сказал Корсали, обратившись к Джулио.
Тут Никколо окончательно рассвирепел:
– Я предупреждал тебя, чтобы ты молчал! Что здесь непонятного! Или вытолкать тебя в шею? – он тяжело дышал, кусая себе пальцы.
Корсали, обиженный таким приемом, несмотря на настойчивые призывы Джулио не принимать сказанное всерьез, решительно направился к двери. За его спиной снова раздался хохот – на этот раз добродушный, и Корсали застыл от удивления.
– Ты что, шуток не понимаешь? – сказал Никколо.
– С друзьями так не шутят.
Никколо задели эти слова, он посмотрел на Витторио хмуро и вызывающе.
Корсали носил белесые усы, был тощим и лысым; когда он разговаривал, то имел странную привычку скалить зубы, что делало его похожим на лису.
– Сделай милость, скажи, когда будешь готов поговорить, – сказал Джулио брату.
– Когда угодно, только не сегодня.
– Завтра я должен ехать в Радикондоли[3] по делам страховой компании. Там у приходского священника я видел серебряное распятие…
Последние слова заинтересовали Никколо. Он резко обернулся и спросил:
– Он его продает?
– Именно поэтому я и пришел.
Никколо, казалось, разозлился, будто Корсали в чем-то провинился:
– По-твоему, оно мне понравится?
– Думаю, да.
– Ты в таких делах
Лицца – парк в Сиене, находящийся неподалеку от Крепости Санта Барбара (она же Крепость Медичи).
Радикондоли – небольшой тосканский городок, расположен между Сиеной и Вольтеррой, в предгорьях Аппенин.
