«Мадди Веллис». Я еще ничего не планировала. Да и к тому же оливковых деревьев всего три, так что даже при большом желании и благоприятной погоде – вряд ли.
Он делает шаг вперед и разводит руки в стороны, будто расстояние измеряет:
– Милый особнячок. Для троих, правда, великоват.
Чтобы не выказывать удивления по поводу его осведомленности обо мне («для троих»?), я запрокидываю голову и тоже обозреваю свой дом. Словно вижу его впервые. Словно здесь живу не я, а кто-то другой. Свежие швы красной кирпичной кладки, выстроившиеся в три этажа окна, изящно заостренный конек крыши в викторианском стиле, густо переплетенные стебли недавно посаженной глицинии…
– Мой сотрудник, – небрежно добавляет Периваль, – говорил, что соседняя хибарка обошлась владельцам в пять миллионов.
Я краснею. Он просто поддерживает разговор, но мне отчего-то неловко. Не понимаю, зачем он это сказал. Мы так и стоим, разглядывая то дом, то друг друга, и я не представляю, что делать дальше. И тут он произносит фразу, которая ввергает меня в ступор. Ведь я надеялась, что мое участие в этой истории окончено. Думала, все уже позади…
– Можете уделить мне время?
Пока я стояла в дверях, Марта испарилась. Незаметно выскользнула из кухни; должно быть, убежала наверх, хотя шагов я не слышала. Поглаженное белье исчезло. И моя чашка с недопитым травяным чаем – тоже. Наверное, няня убрала ее на место, в посудомойку. Она умудряется ставить на место и меня…
Предлагаю инспектору присесть. Не тут-то было, он предпочитает остаться на ногах. Чтобы чем-нибудь себя занять, наполняю из-под крана чайник. Когда Периваль двигается, его обувь издает слабый звук, едва слышное поскрипывание кожи. Туфли полицейского – коричневые броги с перфорированным мыском – наводят на мысль о Джермин-стрит с шикарными магазинами мужской одежды, об эксклюзивных обувщиках, создающих каждую пару вручную.
– Вы живете неподалеку? – интересуюсь я.
– В Баттерси. – Он стоит ко мне спиной. – На той стороне станции Клэпхэм-Джанкшн.
– О, сторона что надо! Неплохой райончик! – Что я несу? Язык мой – враг мой.
– Красивая картинка. Дочка нарисовала?
Становится не по себе. Конечно, достаточно было ввести в поисковике «Габриэль Мортимер» – и наткнуться, например, на мое недавнее интервью для «Санди таймс» («Один день ее „дневной“ жизни»). Но когда люди, которых ты раньше в глаза не видел, столько о тебе знают, невольно испытываешь тревогу. Именно это я и пыталась втолковать прошлым летом констеблю, когда у меня объявился собственный сталкер (что же ты за звезда, если тебя никто не преследует?).
– Крейг Айтчисон. – Я подхожу к инспектору.
Незамысловатый фон – пластилиново-синее небо и желейно-зеленая трава. Собака. И дерево – заштрихованный конус, напоминающий кисточку художника. Обманчивая простота: на самом деле в фигуре собаки столько одиночества и созерцательности…
