То бишь не обращайте внимания, сие я так…
Вскоре показал Никита листок свой, на коем значилось:
ПОКЛЕНЪ
1234567
НЕ КЛОПЪ
65 34217
НЕ ПОЛКЪ
65 12437
– Вот лихо! – возопил отрок. – Везде цифири от одного до семи! Знать, и впрямь перестановка буквиц сих верна!
И помыслил Роджер восторженный о наставнице добровольной: «Какой талант! Сумела в балбесе пробудить интерес к работе умственной! Педагог великий чешский Ян Амос Коменский отдыхает! А уж наш Джон Локк аглицкий – тем паче!»
– МолодЕц, Никита! – похвалил Роджер. – А перестановка сия именуется словом древним греческим «анаграмма».
– Кабы ни похвала Ваша Никите, мистер Смит, – молвила Малашка, – помыслила бы я, что ошибся ученик наш. Хоть и не разумею я азбуку, но считаю от одного до десяти, а уж до семи – тем паче. Насчитала я во слове «Поклен» токмо шесть буквиц (тут Малашка стала персты свои загибать) – «П», «О», «К», «Л», «Е» и шестая «Н». А середь цифирей никиткиных есть цифирь «семь», да и молвил он «от одного до семи». Откуда здесь семёрка сия великолепная?
«МолодЕц, Малашка! – помыслил Роджер. – Сперва мыслишь, а уж засим веришь, … али не веришь! Даже ошибка твоя в твою пользу глаголит, ибо буквица седьмая неучтённая суть полный маразм, коий давно отменить пора!»
(Пожелание графа аглицкого лишь чрез пару веков осуществили большевики, коии при всех своих мерзостях и преступлениях две вещи толковые сотворили – реформу азбуки и календаря, заменив календарь юлианский, Петром Первым, то бишь тогда ещё царём Петром Алексеевичем в Расее введённый на более точный календарь григорианский!)
Уж хотел было ответить Роджер, но Никита опередил его.
– Откуда? От верблюда!! – молвил он забракованный Роджером и поморщившейся опосля слов его Малашкой трюизм (то бишь истину общеизвестную, банальную и не всегда, кстати, верную!) и захохотал прегромко.
Вновь ворвалась в комнату Наташа:
– Опять тупая Малашка тупит?
– На сей раз, острый Никита острит! – возразил Роджер.
«Остряк» сделал сестре выразительный знак дланью своей, и та вышла с недовольством.
И ответствовал, наконец, Роджер Малашке:
– Буквица «ер», что в конце расположена, не произносится никогда и многие учёные бьются безуспешно над вопросом философским филологическим: а зачем она вообще нужна?!
– Исходя из ответа Вашего, мистер Смит, – рискнула предположить Малашка, – рискну предположить, что буквица сия в начале али в средине слов не токмо не произносится, но и так же не пишется! А посему имя расейское Ерёма, то бишь Еремей вовсе не с сей буквицы «ер» начинается!
– Наконец-то, – усмехнулся Роджер, – Малашка неошибающаяся ошиблась! Причём, дважды!
– Выходит, зря получил я от батюшки подзатыльник, – воскликнул
