то в Хронологии предпринята попытка выйти за очерченный в литературе круг имен, выявив по возможности всех, кто участвовал в его работах на правах почетных и действительных членов, штатных, внештатных и временных научных сотрудников, членов-корреспондентов и аспирантов. Не все из них, даже числясь по штатному расписанию в составе ФО, работали именно в нем.
Так, основная деятельность штатной аспирантки Отделения М. А. Моисеевой связана с Музыкальной секцией и ее подразделениями – Комиссиями/Подсекциями теории музыки, музыкальной психологии, музыкальной эстетики и Группы по изучению лада – а также ЛЭИ.[1091]
Выбор того или иного лица в качестве сотрудника Отделения не всегда поддается объяснению (например, избрание народного артиста Республики В. И. Качалова членом-корреспондентом именно по ФО).[1092]
Точно так же не все активные участники работ исследуемого подразделения состояли в ее штате; например, Р. О. Шор изначально избирается «всеми голосами, кроме одного воздержавшегося М. О. Гершензона, в научные сотрудники» ЛС «под руководством М. А. Петровского».[1093] Что не мешает ей вскоре после зачисления на работу стать непременной участницей заседаний ФО и его структурных подразделений, происходящих при участии московских «лингвистов с философским уклоном».[1094] То же самое можно отнести и к Г. О. Винокуру.[1095]
Вероятно, штатная принадлежность того или иного лица к ФО имела куда меньшее значение, нежели «свободное научное объединение работников ГАХН вокруг особой темы» под руководством, «ответственным перед ячейкой по линии чисто научной».[1096]
Поэтому в нашей Хронологии ФО – это не только его сотрудники и сотрудники Академии, выступавшие здесь в порядке взаимодействия между различными подразделениями ГАХН. Это еще и гости «со стороны» – представители других научных учреждений и общественных организаций, либо командированные последними для установления их связи с Академией, либо приглашенные самой ГАХН для доклада об их научных изысканиях, которые по тем или иным причинам Академию интересовали.
Докладам сторонних для ГАХН лиц (В. С. Смышляева, В. М. Жирмунского, В. В. Виноградова, В. Н. Державина, М. А. Волошина и др.) также уделяется внимание в настоящей Хронологии, поскольку они позволяют понять, в каком направлении развивались собственные интересы ФО. Не все из докладчиков впоследствии оказались для Отделения и/или Академии в целом случайными гостями, не оставившими по себе следа. Некоторые из них по прочтении своих докладов пополняют ряды той или иной категории сотрудников ФО или других подразделений Академии (Б. А. Фохт).[1097] Другие, оставаясь в ранге гостей, получают возможность и дальше разрабатывать заявленную тему в рамках других академических ячеек (В. В. Виноградов)[1098] и служат связующими звеньями между ГАХН и различными исследовательскими учреждениями страны (В. В. Виноградов, В. М. Жирмунский).[1099] Третьи впоследствии
РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 10. Ед. хр. 407. Л. 1.
1926, октябрь, 8 – декабрь, 3. По сообщению Т. Г. Щедриной, В. И. Качалов был другом «всех Шпетов (последние годы жили в Москве в одном доме)» и в 1930-х гг. особенно ходатайствовал обо всех послаблениях режима ссылки и пересмотре дела Г. Г. Шпета (см.: Густав Шпет: жизнь в письмах. С. 581, 644).
РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 6. Ед. хр. 4. Л. 89.
Там же. Оп. 14. Ед. хр. 15. Л. 14–15об., 18–18об.; Оп. 14. Ед. хр. 22. Л. 10–10об.
1924, сентябрь, 23.
РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 99. Л. 136об.
1925, апрель, 25 и октябрь, 1, 6.
1928, май, 3.
Оба упомянутых деятеля состояли (в том числе) штатными действительными членами Ленинградского ГИИИ. В. М. Жирмунский был там председателем Отдела словесных искусств, В. В. Виноградов возглавлял Секцию художественной речи [Государственный институт истории искусств. 1912–1927. С. 35, 38].
См. также примечания к: 1925, январь, 20, 1927, февраль, 5.
