которые развеваются на его бедрах, с заросшим лицом, не тронутый солнцем, демонстрирующий бицепсы и, вероятно, ухмыляющийся, – но разве тут скажешь наверняка? Ведь на голове у него купленная в «Л. Л. Бин» тропическая шляпа, москитная сеть которой полностью закрывает своими извивами и складками лицо.
Теперь свет уже добрался до лестницы и облил блеском перила, однако укрытые ковровой дорожкой ступеньки были еще темны, и кошка, кравшаяся по ним наверх, оставалась лишь тенью с невидимыми полосками и острой мордочкой, которая выглядела как отдельный от нее росток белизны. Она беззвучно дошла по половицам коридора до северной тыльной спальни, помедлила на пороге и вступила внутрь, двигаясь так целеустремленно, что все мышцы ее тела напряглись. Подойдя к кровати со стороны Бонни, кошка поднялась на задние лапы, чтобы проверить, как нагрето электроодеяло, и, наученная опытом, похлопала передней по матрасу, а затем перешла на сторону Моргана и там похлопала тоже. Сторона Моргана оказалась потеплее. Кошка присела, сжалась и запрыгнула ему на грудь. Морган крякнул и открыл глаза. За окном были именно те минуты зари, когда воздух кажется видимым – ворсистым, как войлок, и готовым в любую секунду расцветиться. Простыни походили на неровный, изрытый снарядами ландшафт; под потолком спальни словно светилась сероватая муть, подобная дыму, что поднимается над разбомбленными зданиями. Морган закрыл лицо ладонями. «Уходи», – сказал он кошке, но та лишь мурлыкала да чопорно озиралась, притворяясь, будто ничего не слышит. Морган сел, перевалил кошку на Бонни (гнездо спутанных каштановых волос, голое, покрытое пятнышками плечо) и выбрался из постели.
Зимой он спал в термобелье. Одежда – любая одежда – превращалась у него в костюм, ему нравилось ковылять в ванную комнату, подтягивая кальсоны и копаясь в бороде, точно какой-нибудь персонаж на Клондайке. Вернулся он с лицом посветлевшим и более оптимистичным, поскольку увидел себя в зеркале ванной: предстояло принять кое-какие решения. Он открыл стенной шкаф, щелкнул выключателем и постоял, прикидывая, кем ему стать сегодня. Рядом с юбками в складку и блузками Бонни висела плотной чередой его беспорядочная одежда: костюмы матросов, солдат, пароходных шулеров. Выглядели они уцелевшими после какой-то беды остатками гардероба разъездной водевильной труппы. Выше располагались головные уборы – целая полка с уложенными по шесть штук в глубину головными уборами. Морган взял один – вязаную шапочку моряка, – натянул на голову, посмотрелся в зеркало: гарпунер китобойного судна. Он снял шапочку и примерил широкополую кожаную шляпу, которая целиком укрывала голову и затеняла глаза. Ну да, назад к Клондайку. Морган надел поверх длинных кальсон мятые коричневые рабочие штаны, нацепил полосатые подтяжки, под которые так удобно засовывать большие пальцы. Недолгое время изучал свое отражение. А потом подошел к комоду и порылся в его нижнем ящике.
– Бонни? – позвал
