статуса в семье. Вязание становится способом формирования идентичности личности как части группы, семьи, сообщества и иной, более крупной общности.
Может показаться, что это неплохо. Между тем социологи, работающие в рамках феминистической теории, исследовали распределение домашнего труда между членами семьи и пришли к выводу, что неравноправие, царящее в обществе, воспроизводится и дома[113]. Женщины выполняют здесь бо́льшую часть работы, обслуживая других (занимаются уборкой дома, приготовлением еды, покупками, рукоделием и т. п.), тогда как мужчины отвечают лишь за мелкий ремонт и следят за исправностью семейного автомобиля. Иными словами, ведение домашнего хозяйства опирается на традиционные гендерные роли[114]. Аналогичным образом разделение пространства дома рассматривалось как показатель властных отношений: женщины в доме зачастую не имеют собственного рабочего места[115].
Респондентки вполне это осознавали и жаловались на отсутствие персонального пространства – особенно те, кто увлекался шитьем, для которого требуется много места. Одна из женщин признавалась: «Мне хотелось бы иметь собственную комнату, где я могла бы спокойно шить (может быть, когда дети уедут из дома, я смогу использовать для этого одну из их спален). Мне бы хотелось иметь возможность разложить шитье и не убирать его каждый раз, когда нужно освободить стол для еды»[116]. Примечательно, что мужчине-респонденту не требовалось убирать за собой всякий раз после занятий своим хобби и возвращать используемую комнату в исходное состояние: «В моем распоряжении имеется подсобное помещение, и я могу использовать его в качестве винодельни/пивоварни. На полках всегда стоят емкости с закваской. Сейчас у меня в процессе приготовления две с половиной бутыли (сосуды для брожения емкостью в один галлон) домашнего вина… Моей жене, кажется, даже нравится, как выглядит ее комната, хотя, по мне, там беспорядок… Я оставляю там оборудование, и она больше походит на пивоварню, чем на прачечную, для которой она первоначально была предназначена»[117].
Мужчина признает, что подсобное помещение принадлежит его жене, однако он постоянно хранит там все, что требуется для его хобби, и полагает, что его жене это даже нравится. Весьма примечательно, как оценивается это помещение с точки зрения семейных и гендерных ролей. Мужчина считает, что это комната его жены, поскольку она используется для стирки, и все же считает ее подходящей для своих занятий. Иначе говоря, домашняя работа, которую выполняет женщина, выглядит в его глазах менее значимой. Можно подумать, что в этих условиях женщины предпочитают вязание другим занятиям именно потому, что для него не требуется специального места; его легко взять и отложить в ту минуту, когда внимание вязальщицы будет отвлечено другими хозяйственными заботами.
Судя по ответам, для многих респондентов их хобби подразумевает элемент самопожертвования[118]. Получение удовольствия и обретение
Deem R. Leisure and the Household’ // S. Jackson and S. Moores (eds.). The Politics of Domestic Consumption. Harvester Wheatsheaf, 1995. Рp. 137-138.
Cockburn C. Black and Decker Versus Moulinex // S. Jackson and S. Moores (eds.). The Politics of Domestic Consumption. Harvester Wheatsheaf, 1995. Рp. 213-216.
Deem R. Ibid. Рp. 137-138.
Респондент MO G1241.
Респондент MO H1806.
Респондентки рассказывали, что прячут свою работу от мужей, вяжут потихоньку, когда остаются одни, и т. п.
