представлений связь есть единственное, которое не дается объектом, а может быть создано только самим субъектом, ибо оно есть акт его самодеятельности»1.
Понятие связи, по Канту, кроме понятия многообразия и его синтеза, предполагает также единство многообразного. Подчеркивая эту сторону вопроса, философ писал: «Связь есть представление о синтетическом единстве многообразного. Следовательно, представление об этом единстве не может возникнуть из связи, скорее, наоборот, оно делает возможным понятие связи прежде всего вследствие того, что присоединяется к представлению о многообразном»2.
Эта мысль Канта важна, прежде всего, потому, что здесь говорится не просто о многообразном, о синтезе в обычной, поверхностной его трактовке, а ставится вопрос о единстве многообразного.
Разумеется, в понимании единства многообразного Канту не удалось подняться до того уровня, который мы находим в философии Гегеля, однако сама постановка вопроса о единстве многообразного является крупным достижением философской мысли, так как для того, чтобы выдвинуть концепцию единства многообразного, необходимо прежде осознать, что речь в ней идет не о двух понятиях, а об одном конкретно-всеобщем понятии. Правда, столь отчетливо Кант эту мысль нигде не сформулировал, но, как отмечалось выше, уже сама постановка вопроса выходила за пределы традиционной логики, традиционного понимания отношения единого и многого. Вот почему Гегель чрезвычайно высоко оценивал значение кантовского учения о первоначальном единстве апперцепции для диалектики, диалектической логики и указывал на резкое отличие кантовской трансцендентальной логики от так называемой рассудочной логики. Согласно рассудочной логике, отмечал Гегель, «я обладаю понятиями точно так же, как я обладаю какими-либо свойствами». Это рассудочное представление о понятии впервые было поколеблено кантовской философией, выдвинувшей, как отмечал Гегель, важное положение о том, что единство, составляющее сущность понятия, есть первоначальное единство апперцепции.
При рассудочном рассмотрении понятия всякое многообразие стоит вне понятия, а последнему присуща лишь форма абстрактной всеобщности. Синтетическое же суждение priori является не абстрактно общим, а таким всеобщим, в котором различие имеет столь же существенное значение. «Этот первоначальный синтез апперцепции, – писал Гегель, – есть один из глубочайших принципов спекулятивного изложения… он содержит начало истинного понимания природы понятия…»3 Гегель правильно уловил, что по своей логической природе синтетическое суждение и первоначальное единство апперцепции противоположны абстрактнообщему, количественно-общему, не образующему внутри себя синтез. Поэтому синтетическое априорное знание невозможно объяснить на основе правил общей логики.
Высоко оценивая диалектико-логические элементы учения Канта, Гегель вместе с тем строго критиковал ограниченности и непоследовательность кантовской диалектики. «Однако этому началу, – писал Гегель, – мало соответствует дальнейшее изложение… Уже выражение «синтез» легко приводит вновь к представлению о некотором внешнем единстве и простом
Кант И. Сочинения: В 6 томах. Т.3. – М., 1964. – С. 190.
Тамже. С. 190-191.
Гегель Г.В.Ф. Наука логики. – Т.3. – М., 1972. – С.23.
