опыта), возможность и действительность которого с самого начала обусловлены априорными формами созерцания, т. е. пространством и временем, и априорными формами рассудка, т. е. логическими категориями.
Следовательно, объект, по Канту, – это, по существу, активно сформированный предмет. «…Свет открылся тому, – писал Кант, – кто впервые доказал теорему о равнобедренном треугольнике (безразлично, был ли это Фалес или кто-то другой); он понял, что его задача состоит не в исследовании того, что он усматривал в фигуре или в одном лишь ее понятии, как бы прочитывая в ней ее свойства, а в том, чтобы создать фигуру посредством того, что он сам apriori, сообразно понятиям мысленно вложил в нее и показал (путем построения). Он понял, что иметь о чем-то верное априорное знание он может лишь в том случае, если приписывает вещи только то, что необходимо следует из вложенного в нее им самим сообразно его понятию»7. Открытие такого способа рассмотрения Кант считал великой революцией в развитии человеческого мышления.
Именно этот революционный «способ мышления» и позволил естествознанию стать истинной наукой. «Естествоиспытатели поняли, – писал Кант, – что разум видит только то, что сам создает по собственному плану, что он с принципами своих суждений должен идти впереди согласно постоянным законам и заставлять природу отвечать на его вопросы, а не тащиться у нее словно на поводу»8.
Философия же, в отличие от математики и естествознания, не пережила еще такого счастливого момента, а потому и не стала подлинной наукой, не выработала всеобщего синтетического основоположения. Выйти из этого состояния философия, согласно Канту, может, только следуя опыту математики и естествознания.
Кант настолько высоко оценивал этот способ исследования, этот гносеологический подход, что сравнивал его с коперниканской революцией. Он высказал убеждение, что подобно тому, как подход Коперника к проблеме привел астрономию к истинному пониманию солнечной системы, так и новый гносеологический подход дает возможность по-новому взглянуть на предмет и объяснить функционирование научно-теоретического знания. Тем самым Кант подчеркнул идею активности человеческого сознания, выявил роль априорных категорий в процессе познавательной деятельности. Человеческое сознание не пассивно, оно не может удовлетворяться созерцательным отношением к объекту. Напротив, ему свойственно такое отношение, которое изначально наполнено содержанием – категориями и априорными формами чувственности, а именно эти последние, по существу, формируют предмет, являясь всеобщими условиями синтетического, всеобщего и творческого знания (синтетических суждений арriori).
Нельзя, конечно, не заметить, что кантовская идея активности сознания внутренне связана с его субъективным идеализмом, априоризмом и агностицизмом. Этим объясняется, видимо, и то, что в дальнейшем развитии немецкой классической философией
Кант И. Соч. Т.3. – С. 84-85.
Там же. – С. 85.
