в глубине на направлении главного удара противника, так и для нанесения контрударов или контратак, что соответствовало требованиям, обеспечивающим устойчивость обороны.
Но вопросы отступления, ведения боя в окружении и выхода из него фактически не изучались. Такие пробелы в обучении наши военные кадры трагически ощутили уже в самом начале нагрянувшей войны, когда пришлось столкнуться с роковой неожиданностью. Но это было потом. А теперь, в купе классного вагона быстро несущегося поезда, вспоминались до малейших подробностей недавно прошедшие события и бытовавшие лозунги. Над крылатым лозунгом «Ответим двойным ударом на удар поджигателей войны» пришлось призадуматься особо. Он вызывал настороженность и казался сомнительным. Точнее, я никогда не был с ним согласен. Тогда я стоял в оппозиции к этому лозунгу и порой вступал в жаркие споры с товарищами по его опасному, как мне казалось, существу. Свои суждения я обосновывал так: ударить первым гораздо надежнее, чем ответить ударом на удар. Представим такую картину. Два человека вступили в противоречия, приводившие к неизбежной драке. Один из них норовит воспользоваться нерешительностью и оплошностью другого и наносит удар первым. Второй же, полагаясь на свою силу и не желая быть обвиненным в агрессивности, решил ударить только после того, как первый развяжет драку, то есть ударит первым. Второму в этом случае ничего не останется, кроме как ответить ударом на удар. И вот первый наносит удар в лицо второго. Тот падает навзничь, ударяясь затылком о мостовую, и подняться не может. Драка этим и ограничивается, ответного удара не последовало. А если первый к тому же воспользуется ножом, кастетом, камнем? Чем можно оправдать риск, который может привести к невозможности ответить ударом на удар? Тем, что ты не будешь обвинен в агрессивности? А что это даст? Разве этим можно оправдать поражение? Да и обвинять-то будет не побежденный, а победитель. Ведь победителей не судят. Следовательно, если есть какой-то смысл принять на себя первый удар, то это может быть в какой-то мере оправданно только тогда, когда выжидавшая сторона уверена, что после принятого удара сохранит силы, достаточные для более сильного ответного удара. Такой случай между сильными противниками маловероятен, хотя, конечно, и не исключен. Но, как правило, дает себя ударить первым только противник, не уверенный в своих силах, в победе, надеясь до самого последнего момента избежать драки вообще. Это было мое кредо, хотя, может быть, оно и покажется кое-кому наивным. Сторонников у меня почти не находилось, но противопоставляемые моим утверждениям доводы не были убедительными. Мысль в связи с этим переносилась к соотношению наступления и обороны.
По тогдашним взглядам, для наступления требовалось примерно тройное превосходство в силах. Оборона считалась вынужденным видом борьбы, когда сил для наступления недостаточно. Но появление новых, более мощных средств подавления несколько меняло это положение. Истинное военное искусство выражалось
