любимый свой наряд, проверил золотые часики – подарок Марии Терезии. Заботливо открыл крышку, осторожно завёл и положил в кармашек яркого жилета. Покрутился у зеркала, улыбнулся себе, поправил кружева на рукавах и груди, набросил широкий плащ с капюшоном. Наконец, нахлобучил щегольскую треуголку с золотой каймой и выскочил из отеля на площадь.
– 2 —
После долгой езды ему захотелось пройтись пешком, от быстрых движений молодой организм наполнялся радостью. Уверенным шагом он поднялся вверх к Влашской площади. Здесь, у храма святого Микулаша, он почувствовал приятный запах фиалок. Покрутил головой, откуда пахнет?
Увидел на ступеньках храма скрюченную бабульку с корзиной цветов, подошёл. Она протянула ему букетик. Рука, морщинистая, бурого цвета, напоминала саму землю, откуда произрастают цветы. И вот соединились две руки: бледная, с длинными, почти прозрачными пальцами и смуглая, жилистая, сама боль.
Моцарт взял два букетика, встретил благодарный взгляд старушки. Распахнул плащ и спрятал цветы на груди, утопил их в кружевной пене рубашки. Глубоко вдохнул тонкий запах фиалок, и глаза невольно поднялись к облакам. Дыхание весны возбудило скрытые, но сильнейшие надежды на новую прекрасную жизнь.
Облака плывут над головой и приглашают идти за ними. Вспомнил, как в прежние времена с папенькой, он с надеждами выезжал по весне из Зальцбурга в Италию, Францию, Англию и всюду, куда приезжал, был увенчан лаврами.
Моцарт вынырнул из короткого сна. Пора бежать дальше. Дружески кивнул бабульке и проворно пошагал наверх к угловому дому, к Душкам. На ходу сочинял стишок, чтобы поприветствовать им пани Жозефину. Постучал. Тишина. Постучал сильнее, услышал тяжёлые шаги.
Дверь открылась – это пани Людмила. Её лицо озарила радость:
«Пан Моцарт, вы в Праге! Ох, как будет жалеть госпожа, она вчера как раз уехала в Драждьяны. Боже, Боже, если бы она знала! Но вы входите, пожалуйста, проходите, хозяина тоже нет дома!»
Моцарт пожал её добрую руку, которая так заботилась о нём на Бертрамке. Запахло фиалками, пани Людмила с удивлением огляделась.
«А где пан Душек?»
«Он на обеде у графа Шёнборна. Вот уж господин мой обрадуется, если вы его там найдёте. Помните, где дворец пана графа? Не забыли, поди, бывали там с нашими господами?»
«Знаю, знаю, благодарю вас, пани Людмила».
«Да Бог с вами, я часто вспоминаю вас, пан Моцарт, молюсь за вас, за ваше здоровье, чтобы ещё много красивой музыки написали на радость всем людям на свете».
Пани Людмила покраснела, словно что-то лишнее сказала из положенного для прислуги, но, увидев ясные, полные искренней любви, глаза Моцарта, добавила ещё:
«Вся Прага вас вспоминает, пан Моцарт, тоскует, нет слов, как часто говорят. Да вы, наверно, голодны, а я вас задерживаю тут после долгой дороги, простите меня, пожалуйста».
Моцарт распахнул плащ, извлёк из кружев рубашки букетик фиалок:
«Это
