Билла. Так это будет называться в памяти Билла. Он почему-то вспомнил про кота в эту последнюю минуту полёта перед приземлением. Билл, пока падал, заснул, и ему приснилось, что ему сказали: «Каждый писатель думает, что возле него сидит лев».
Он сообразил, что это древнее название леану. И проснулся в необыкновенной воде по грудь… нет, по горло… нет…
Тьфу… он сплюнул.
Скосив глаза, увидел, что это не вода, а песок. Жутко много песка, и плывёт тот, подобно воде, бессовестным образом подделываясь под совсем другую стихию.
Его воображение сразу же потонуло в сахаре, соли, муке и кошачьем корме.
На прирученных взморьях его родного города насыпана крупная серая галька. Здесь блудливый ярко-золотой свет струился из самой земли, будто вечно живое око планеты в могиле гранитного века, вращаясь, жило и жгло взглядом.
Билл зачерпнул горсть этой удивительной сыпучки и, разглядывая, сообразил, в чём секрет оттенка.
Копись окрест одно сплошное золото, цвет смешался бы скучен – но были здесь песчинки белые и чёрные, серые и синие, микроскопические уголышки раковин со дна забытого океана.
Отсюда, из взвеси полноправных колоритов и выходил один сей, изумительно глубокий. Наверное, это и был тот притягательный привкус, который проел даже круг телескопа в обсерватории, свалившейся туда, вниз.
Билл тишком погружался в песок… песок обнимал его, из песка только колени и рука поднимались, как уменьшенный формат холмов.
Плечи согнулись, и давил на грудь вечной тяжестью раздробленный кристалл. Тяжесть его, созданная одной песчинкой, становилась заметной так медленно и ласково, что не поверишь, что это смерть… нет, не может быть.
Итак, принц Нибиру высажен в театральную пудру. Даст ли доброе семя плоды в непитательной почве.
Билл сплюнул и разозлился.
Одно дело – всякие красивые размышления, другое – когда во рту Неисчислимое Множество.
Он с силой дёрнулся. И понял две штуки разом, а это неплохо. Что сила его – немалая… и что сила земной дребедени – больше его силы.
Он затрепыхался, высвобождая грудь. И его опрокинуло – Эриду хотелось испытать его собственную тяжесть. Кто-то изнутри хотел заглотить его. Кто-то сосал вместо крови песок вместе с прилетевшим богом Нибиру.
Нет, знаете ли – как сказал бы командир. И где его носит…
Билл приподнял себя этаким вулканчиком и, заскрипев порохом на зубах с невнятной бранью, прозвучавшей так ничтожно между горами и небом, выдрался по пояс.
Лёг, облокотясь. Потянул на себя Эриду в сползающем сыпучем плаще. Почудился ему слабый стонущий звук из самого нутра мира. Ха. Плоть Эриду, её почва и гранит, её огненная мантия неохотно расставались с такой хорошей увесистой добычей.
Рассыпчатое тело Билла нешуточно понравилось бесчисленным душечкам песчинок. Не вам одним,
