чтобы успокоить княжну, принялся рассказывать, как елочку эдак острым топориком. Девочка заревела в полный голос. К ней сбежала по лестнице старшая сестра Ксения и, выслушав, поняла, что сестренке очень жалко елочку, ведь в лесу у нее остались папа, мама, сестренки. Ксения стала уверять зареванную сестричку, что елка очень рада повидать дворец и ей не терпится, чтобы ее нарядили, ведь она целый год ждала этого дня. Княжна заулыбалась и, прижав к себе куклу, подумала, что непременно посадит ее подле елки вместе с другими игрушками. У Оленьки это была первая настоящая елка, прошлогодняя не в счет: все веселились, а ее отправили спать. Только подушка знает, как она плакала, а когда в спальню на цыпочках вошла мама, Оленька притворилась спящей… Мама присела на краешек ее кроватки и стала шептать молитву, в которой просила спасти и сохранить ее детей. Оле вновь тогда захотелось плакать, щипало в носу, но на этот раз набегали счастливые слезы от сладких слов молитвы и оттого, что высоко на небесах есть где-то Боженька и совсем рядом – мама…
Августейшая семья обедала. Император обычно за столом шутил, но сегодня был мрачен и даже к серебряной стопочке не прикоснулся. Камер-лакей, случайно встретив тяжелый взгляд государя, едва удержал поднос с супницей. Оленька опоздала и почти бегом устремилась к своему стулу, не выпуская куклу из рук. Император не пропускал случая, чтобы не сделать младшей замечание относительно ее куклы, которую следует оставлять перед входом в столовую. На этот раз он промолчал. Лишь крутил мякиш ржаного хлеба. Дети и мать осторожно переглянулись:
– Что-нибудь случилось? – осторожно спросила императрица Мария Федоровна.
– С чего ты взяла? – глядя в одну точку, пробормотал государь.
– Ты в дурном настроении. Возможно, мне показалось?
Императрица хорошо усвоила: при всех обстоятельствах выручают разговоры о погоде:
– Скорее бы кончились эти ужасные морозы.
– Впереди еще крещенские, – и государь, наконец, потянулся к налитой водке.
За столом слегка оживились, а когда отец семейства опрокинул и вторую, хрустнув соленым огурцом, стало ясно, что тучи идут стороной.
– Ой, и вправду, – оживилась Мария Федоровна. – Сегодня солдаты привезли елку. Прямо из лесу. Такая прелесть!
– А когда наряжать ее будем? – вырвалось у Оленьки.
– Спроси у папы.
Мария Федоровна влюбленно смотрела на мужа, и он приподнял тяжелые веки. Взгляд его был полон нежной ласки. Императрица почувствовала, что у нее горят уши. Рот расползался в улыбке, на щеках заиграли ямочки.
Время обеда было строго ограничено. Оно заканчивалось, когда из-за стола поднимался император. Можно было и остаться голодным, если не уложился во времени. Поэтому ели молча и сосредоточенно, ни на что не отвлекаясь. Но сейчас Александр III, откинувшись на спинку стула, не торопился, видя у детей полные тарелки. Никак не мог справиться с дурным настроением… Но все же невольно улыбнулся, увидев, как Оленька украдкой кормит свою куклу. То ли дело Мишаня, любимец
