– на этажах или на лесах, но там его сдувает ветер.
Часовые на своих вышках молча стоят с оружием за спиной, они одеты в толстые шинели и обуты в валенки. Снег на крышах будок, поднятых на столбах, в течение дня тает, а после семнадцати часов, когда снова становится холодно, замерзает и тонкими сосульками свисает вниз. Иногда мы видим, как часовые сбивают сосульки, ударяя по ним кинжалами под самое основание, и они падают вниз, разбиваясь на осколки, как стаканы, швыряемые об пол во время вечеринки. Кончились дожди и летняя пыль, одновременно с годом, который вот уже прошел. Куда он делся? Куда девается свет, когда наступает темнота, и куда девается темнота, когда рассветает? Почему они возвращаются? Какая нам польза от воспоминаний?
Слепящий солнечный свет затопляет стылую землю, наверху, на лесах, размеренно стучат молотки, работа кипит на всех отметках. Четверо солдат-плотников из взвода Ленца приближаются к баракам с задней их стороны и тащат на плечах два гроба, в то время как двое других идут за ними, неся на голове каждый по гробовой крышке. Доски их не крашены и свежеоструганы. Гробы, судя по тому, как легко идут солдаты, пусты, но они продвигаются молча, гуськом, тяжело ступая по замерзшей грязи. Изо ртов военных вырываются клочья пара.
– Это вы их сделали? – спрашиваю.
– Сегодня утром. Спецзаказ.
– И куда вы их несете?
– В морг. Умер старшина из 2-го батальона.
– Когда?
– Два дня назад. Сердце не выдержало.
– А другой гроб?
– Для лейтенанта Павела из 6-й роты.
– Умер Павел?
– Да.
– Когда? Как?
– Да… позавчера. Тоже позавчера. Он был на высоте, снаружи, и крепил оконные рамы вместе с военными. Работал со строительным пистолетом. Когда выстрелил третий дюбель, сломался боек и дюбель вошел ему в левый глаз. Умер на месте.
– Он был женат?
– Да. У него остался и ребенок. Жена приехала вчера… Горе большое, что тут…
Солдат стоит передо мной, тяжело дыша, и пар выходит у него изо рта и тает в воздухе. Добавляет, глядя на меня почти в упор:
– И старшина был женат. Имел троих детей.
– Да… Постойте! А где же трупы?
– В морге, товарищ лейтенант.
– В военном госпитале?
– Нет. Что им там делать? Сейчас они в большом морге, в Институте судебной медицины, позади танковой дивизии на шоссе Олтеницей, в 4-м секторе. Им делают вскрытие. Только зря доктора их режут. Якобы нужно констатировать причину смерти. Что там констатировать?
– Ага. И вы едете туда?
– Мы их несем только до ворот. Оттуда их заберет грузовик.
– Ступайте! – говорю им.
И солдаты удаляются. Взбираюсь на леса, откуда раздаются размеренные удары молотка, потом
