оставались младшая сестра неполных пяти лет и пьющий отец.
– Я хотела обсудить с тобой, что делать дальше с Хоуп, – попыталась я хотя бы начать разговор.
– Она быстро обо всем забудет, вот увидишь, – ответил Брендан.
У него самого было двое маленьких детей, и он знал, о чем говорил. И он жил на другом конце света. Да чего я вообще от него ожидала? Но хоть кто-то бы мог спросить, каково теперь мне.
До последнего момента я тянула с отказом от университета. И не потому, что забыла или мне было некогда, я просто надеялась на какое-нибудь чудо.
Я дождалась, пока отец повезет Брендана в аэропорт. Наконец-то оказалась дома одна.
Женщина, взявшая трубку в отделе по устройству в общежития, практически накричала на меня:
– Вы не могли раньше сообщить?
– У меня умерла мама, я была занята похоронами, – сказала я.
– Простите.
Я еще не научилась реагировать на такие слова. «Ничего страшного», «все нормально» – были какие-то неправильные фразы.
– Вы не виноваты, – ответила я. И это тоже было неправильно.
Повисла неловкая пауза.
– Боюсь, мы не сможем вернуть вам депозит, если на вашу комнату не найдется другой желающий, – наконец сказала она. – И сейчас, скажу вам честно, это вряд ли случится. Конечно, я дам вам знать, если что-то изменится.
– Спасибо.
Я положила трубку. И вот только тогда расплакалась. Разрыдалась. Эгоистично, да? Но это был не только конец моей мечты. Это была наша с мамой общая мечта. Мы с ней так долго к этому готовились.
Не знаю, сколько я проплакала, сидя на опустевшей без мамы кухне, но потом слезы высохли, и я увидела перед собой тарелку с надписью: «Сегодня – первый день твоей новой жизни».
В книгах пишут, что, если маленький ребенок потерял родителя, ни в коем случае нельзя менять привычный образ жизни. Кажется, перемены должны отвлечь его, но, оказывается, это не так. У ребенка и так уже многое изменилось. Ребенку в такой ситуации нужна стабильность. Видимо, поэтому Хоуп так отнеслась к тарелке.
Я сняла ее и убрала в шкаф. Но, едва войдя на кухню, Хоуп заметила ее отсутствие и потребовала вернуть тарелку на место. И она так и осталась на полке с сувенирами. Иногда она вызывала во мне грусть, иногда тоску, а иногда такую злость, что хотелось разбить ее вдребезги. Кажется, я пережила с ней все стадии горя, как их описывают в учебниках.
4
Сентябрь 1997 г.
ГУС
Трудно выглядеть независимым и крутым, когда за тобой семенит мама, неся в руках охапку очень нужных в быту вещей, которые, конечно же, выбрала она сама: диванные подушечки, аптечку, настольный органайзер и туалетный ершик в керамической подставке.
Когда все это было наконец свалено посреди моей комнаты, мы втроем застыли в неловкой паузе. Это была обычная комната с одной кроватью, встроенным шкафом и письменным
