и не вспомнил. – Ну и бог с ней». Одобрительно кивнув головой, он пошел дальше. Черты его разгладились: «Правильный Витраж. Пусть волшебники не забывают, кто здесь хозяин. Тиэр и не таким хребты ломал». Настроение епископа, колеблющееся между отвратительным и пасмурным, несколько улучшилось. Аргнист поджидал его возле большой круглой ниши в западной стене. В ней располагалась незаметная дверь, по обе стороны от которой возвышались неподвижные фигуры в длинных белых балахонах, подпоясанных золотыми обручами. Стражи были высоки, черноволосы. Раскосые глаза и желтоватая кожа выдавали в них туэльванов. Епископ впервые по-настоящему удивился. Во всем Тиэре наемников-туэльванов могли позволить себе лишь Святой престол, стратег и монарх. Менее всего он ожидал увидеть их здесь. В руках туэльванов, разумеется, не было оружия. Они сами были оружием. Аргнист ужом скользнул внутрь, вернулся, приоткрыл дверь и с поклоном пригласил епископа войти.
Академик оказался вовсе не таким уж старым и совсем невысоким. На вид ему было лет пятьдесят – пятьдесят пять. Коричневый с золотом замшевый камзол, щеголеватые остроносые полусапожки из мягкой кожи и светлые облегающие лосины. Изящная короткая бородка клинышком гармонировала с короткой стрижкой, пронзительным взглядом близко посаженных карих глаз и орлиным (все-таки!) носом. При виде епископа его тонкое лицо осветилось вежливой радостью. В изысканных выражениях он пригласил гостя располагаться, бросить шубу на диван, подвинуться к камину – одним словом, академик был воплощением гостеприимства. Епископ в тон ему отвечал, что не стоит беспокоиться и что он премного благодарен любезному хозяину. «Как бы не так, – думал при этом епископ, – рад ты меня видеть. Ну-ну. Посмотрим, подыграем. Ишь рассыпается мелким бесом». Он сел в глубокое лоснящееся черное кресло, вытянул к огню ноги. Академик расположился в кресле напротив, изящно положив ногу на ногу, и обворожительно улыбнулся. Его повадка и внешность были присущи в большей степени придворному из свиты монарха, чем главному магу мира. На какое-то мгновение епископ даже засомневался: а не дурачат ли его волшебники? Может, это просто подставушка, шут гороховый, а настоящий академик сейчас наблюдает за ним из потайного места, потешается. Но нет. Поднаторелый взгляд епископа сразу заметил в глазах собеседника тот особый отблеск, который может сравниться лишь с блеском булатного меча – бесстрастного и неумолимого. Такой человек не получает приказы – он их отдает. Академик, скрываясь за любезной личиной, тоже изучал епископа, гадая, почему Папа доверил посольские обязанности этому огромному неотесанному мужлану. Академик понимал, что Урбан V затеял какую-то игру, и ему вовсе не хотелось принимать в ней участие, не зная ее смысла. Отдав дань взаимным вопросам о здравии, епископ счел требования этикета соблюденными и со свойственной ему прямотой перешел к делу.
– Как вы понимаете, любезный… э-э…
– Академик Дерпент, – напомнил маг.
– Да, академик
