мнение, Аргнист.
– Папа мог бы найти посланца получше.
– А если не мог?
– О чем вы говорите? Этот епископ – законченный кретин.
– Для некоторых дел кретин предпочтительнее мудреца.
Аргнист удивленно поднял тонкие брови.
– Например?
– Знаете, в чем главное достоинство нашего гостя?
– В размерах.
– Хлестко. Нет. Главное в том, что он верит, а веруя, не думает. Вот вы умеете не думать, Аргнист?
Академик откинулся в кресле, заложив руки за голову, и чему-то рассеянно улыбнулся. Аргнист не стал отвечать. Он хорошо знал эту позу академика. Собеседник требовался ему только для направления собственных мыслей. Потом наступала отрешенная пауза, а затем… как правило, не следовало ничего. Но иногда всю следующую неделю главы кланов, магистры и менторы ожесточенно спорили, обсуждая очередное озарение главы Университета. Аргнист уютно устроился в уголке своего кресла, обхватив руками острые колени, и стал ждать.
– Знаете, Аргнист, а ведь мне не знаком такой человек, ради которого Урбан снизошел бы до просьбы.
– Мне тоже, мессир.
4
Неземные голоса, казалось, проникали в самую душу. Отражаясь на головокружительной высоте от распалубок свода, нервюр[4], таинственно отдаваясь эхом в трифориях[5], скользя по витражам стрельчатых окон, звук обволакивал храм, приходя ниоткуда, а значит, отовсюду. Казалось бы, вот он, хор, на возвышении в конце главного нефа. Но мнится, что не человеческие голоса тревожат душу, а глас самого Собора, а люди лишь стоят далеко внизу, беззвучно открывая рты, пораженные и приниженные его гордым величием. Урбан V, глава Святого престола, Папа Мировой церкви, сидел на крайней скамье центрального нефа, ощущая боком мертвящий холод колонны. Каждый раз, внимая хору, дух его, казалось, покидал тело, отдаваясь течению молитвы. Душа наполнялась восторгом, и он плыл в волнах звуков, чарующих и рвущих сердце. Впервые попав в храм еще в раннем детстве, он сразу и навсегда уверовал, что именно в этом его удел. Предчувствие не обмануло семилетнего Вацлава. Магический Дар в нем так и не прорезался, и это открыло перед ним двери в семинарию.
Урбан сидел, стараясь быть незаметным, положив крупную голову на руки, опиравшиеся о спинку переднего ряда. Глаза его были закрыты. Хористы не видели его. В этот утренний час, когда в соборе нет ни души, хор звучит особенно чисто и проникновенно. Урбан сам издал указ о светлом утреннем богослужении – у него тоже были свои слабости. Человеческий голос всегда казался Урбану самым совершенным творением Всевышнего. Если не открывать глаза, можно услышать в многоголосии хора, отраженном в сводах нефа, шум ветра, рокот волн… Может быть, поэтому слово «неф» происходит от navis – «корабль»?…
Внезапно резко накатила тошнота, пульсирующая боль, расшвыряв мысли, ворвалась в голову, ударами пульса отбивая
Нервюр – арка из тесаных клинчатых камней, укрепляющая ребра свода.
Трифорий – арочный проём из трёх и более частей.
