стесняясь признаваться в этом, произнесла Оля. Румянец, полыхавший на ее лице во время просмотра и уже, казалось, растаявший, опять запылал, охватывая ее черты. Оля испугано посмотрела на меня. – А это что, плохо?
– А что здесь хорошего? – с неожиданным раздражением ответил ей эскулап. – Скажите, а когда у вас менструации начались?
– В четырнадцать, – ответила она уже намного более спокойно, – или в тринадцать, я уже точно не помню.
– А сколько половых партнеров у вас было?
– Один, – Оля испуганно взглянула на меня. Я успокаивающе погладил ее по коленке. Армянин тоже посмотрел на меня, хмыкнул, но никак не прокомментировал сказанное.
– И что, вы считаете это нормально, первый раз заняться сексом, через тринадцать лет после того, как природа подала вам сигнал, что вы готовы к половой жизни? Вы думаете, такая задержка пошла вашему организму на пользу? Вы разве не знаете, что то, что не используется в организме – атрофируется?
– Получается, мне надо было начинать в тринадцать? – растерянность и недоумение явно слышались в словах Оли.
– Ну, почему в тринадцать? – доктор с интересом посмотрел на нее. – Шестнадцать лет – вот лучшее время для первого полового акта. Если девушка становится женщиной позже, вероятность проблем с либидо резко возрастает.
Оля растеряно пожала плечами.
– Скажите, – его взгляд, скользнул по мне и опять вернулся к Оле, – а как так случилось, что вы дожили до двадцати шести лет девственницей?
Ее спутанный и длинный рассказ о матери, совсем испортил ему настроение. Он скривился, хрустнул пальцами, встал и стал прохаживаться по кабинету.
– Скажите, а муж у вас строгий? Такой же строгий, как ваша матушка?
– Что вы, – Оля заулыбалась, – он у меня лапочка.
Теперь врач повернулся ко мне.
– Вы ее язычком ласкаете? Да, я говорю именно про то место, – его взгляд снова нырнул между колен Оли.
– Уже да, – ответил я, чувствуя себя предателем.
– Почему? – с видимым интересом он посмотрел на Олю. – Почему вы так долго ему не разрешали?
Оля запунцовела и опустила глаза, не отвечая на вопрос.
– И что, не помогает? – вопрос его звучал скорее риторически, а не вопросительно.
– Мне это приятно, – голос Оли был еле слышен, – но нет, по-настоящему не помогает.
– Послушайте, – его голос приобрел хрипловатую бархатистость и доверительность. – Ваша проблема не так уж неразрешима. Причины ее банальны и понятны. И это обязательный первый шаг на пути ее преодоления. Это очень полезно для вас и это надо обязательно практиковать.
– И в чем причины моей проблемы? – Оля смогла наконец-то поднять на него глаза.
– Жесткое воспитание, вбившее в ваше подсознание убеждение, что секс это плохо, а получать удовольствие от него – еще хуже. Все это создало барьеры в вашем подсознании.
