из нее в ответ на мои самые маленькие вольности и уговоры, необходимость завоевывать снова и снова уже, казалось, завоеванные позиции, придавали особую сладость каждой новой близости. И я с нетерпением ждал каждую следующую ночь.
Оля была удивительно тугая. Даже женщиной она была более тугая, чем те две девушки, которых я успел лишить девственности за мою короткую интимную жизнь. Помогало только одно – мои слова любви. Правильно говорят, что женщины любят ушами. Для того, чтобы допустить до себя, ей нужно было ощущать себя любимой. У нас сложился ритуал, который безумно нравился и ей, и мне. Я держал ее в объятиях, смотрел в глаза и шептал ей слова любви, восхищения и страсти. Причем каждый раз это были новые слова. Мне это было легко – мальчишка внутри меня с восторгом их придумывал. Эти слова впитывались ее глазами, наполняли жаром ее щеки и размягчали ее тело. И наступал момент, когда словно лопалась пленка. Оля громко со стоном ахала, а я проваливался в ставшую мягкой и жаркой упругую глубину. И ее тело оказывалось в моей власти.
Касаний самых тайных мест и руками, и губами она старательно избегала, смеясь, защищаясь и уворачиваясь. Ее легкий грудной смех и его переливы, поволока ее глаз, заводили меня так, что я вздыбливался и стремился в нее снова и снова. Она была теплая, благодарная и дружелюбная. Эмоционально она всегда отзывалась на мои проявления любви. Моя улыбка вызывала у нее улыбку, мой поцелуй вызывал ее ответный поцелуй, моя ласка зеркалилась и возвращалась мне. Легко подстраиваясь под мои движения, она сопровождала их, с интересом заглядывая мне в глаза, пытаясь поймать момент начала оргазма. Поймав же – крепко целовала и прижималась жарко и плотно, впитывая телом мою любовь.
И лишь одно омрачало нашу любовь. Вернее мою любовь, так как Оленька говорила, что это все ерунда. Она не кончала. В ней не было этого финального взрыва, фонтана, потопа эмоций. Нет, ей все нравилось. Она убеждала меня, что ей все нравится, и я чувствовал, что ей действительно нравится. Она легко и интересно возбуждалась. Когда она возбуждалась, то краснела, но не так, как краснела от смущения. От смущения или стыда у нее розовело все лицо. Когда же она возбуждалась, щеки ее на фоне побелевших скул пылали яркими пятнами. Когда ее скулы вспыхивали яркими лампочками, я знал, что уже можно, и она легко пропустит меня внутрь, нежно и ласково обхватывая, а не станет на пути непреодолимой преградой. Наша близость после начальной словесной игры могла продолжаться долго, чем я беззастенчиво пользовался, и это не вызывало никакого неприятия с ее стороны. Она возбужденно дышала во время актов любви и благодарно целовала меня, когда все кончалось. Она говорила, что все хорошо – так хорошо, что лучше не бывает. Я-то знал, что лучше бывает, но сильно не переживал. Эта вершина была впереди и сладко манила меня.
Но весной все изменилось.
Глава 3
Однажды вечером, расположившись напротив меня и привычно наблюдая за тем, как я ужинаю,
