Сионе.
– Эта фамилия знакома королеве?
Он пожал плечами:
– Если она следит за сплетнями об американских бизнесменах. Мой дед сделал себе имя в Штатах и за рубежом; ни я, ни мои братья и сестры не замечены ни в чем сомнительном. Но я не уверен, что наша фамилия известна членам королевской семьи.
– Почему ваш дед так интересуется живописью? – спросила Габриэлла.
– Он коллекционер.
Габриэлла раздраженно вздохнула:
– Хотите быть загадочным – ваше право. Но я уверена: вы о многом умалчиваете.
Алекс засмеялся:
– Да, в загадочности мне не откажешь, но не думайте, что я знаю больше, чем мне позволили узнать. Мы с вами даже в чем-то похожи.
– В чем же?
– Мы находимся под диктатом дедушек и бабушек.
Габриэлла с трудом подавила смешок.
– Тем не менее давайте войдем.
Габриэлла толкнула дверь и прошла внутрь.
Бабушка сидела в том же кресле, в каком Габриэлла ее оставила. Но она почему-то выглядела иначе, казалась какой-то маленькой и испуганной.
– Бабушка, позволь мне представить господина Алекса Ди Сионе. Он пришел, чтобы поговорить о «Потерянной любви».
– Да, – сказала бабушка, жестом приглашая их пройти в комнату. Она сконцентрировала свое внимание на Алексе. – Моя внучка сообщила мне, что вы интересуетесь живописью.
– Так и есть, – ответил он, не дожидаясь приглашения сесть.
Алекс устроился на стуле напротив королевы, вытянув перед собой длинные ноги и руками опираясь на подлокотники. Он выглядел скучающим. Королева же, наоборот, была напряжена.
– Что вас интересует? – спросила она.
– Я действую от имени моего деда. – Алекс взглянул на сад. – Он утверждает, что картина имеет какую-то особенную ценность для него.
– Существование картины никем не подтверждено, – ответила королева Лючия.
– Мне это хорошо известно. Но дед абсолютно уверен в ее существовании. На самом деле он утверждает, что она когда-то принадлежала ему. – Темный взгляд Алекса был направлен на королеву. – Он бы очень хотел получить ее обратно.
Повисло неловкое молчание. В комнате словно ощущалось присутствие четвертого человека. Габриэлла заметила, что ее бабушка внимательно изучала лицо Алекса.
– Вы говорите, ваш дед? – спросила она.
– Да. Он уже довольно стар и, я боюсь, становится все более сентиментальным. Он готов хорошо заплатить за эту картину.
– Я боюсь, что не смогу вам помочь, – сказала королева.
– Почему? – спросил Алекс с вызовом.
– У меня ее нет… уже много лет.
– Но картина существует?! – почти закричала Габриэлла.
– Да, – сказала бабушка, и ее голос внезапно стал очень тихим.
– Почему ты никогда не говорила об этом раньше?
– Потому
