до тебя – когда стало доходить?
– Когда экзамены вступительные сдавал, – поразмыслив, сознался Филимонов.
– А ты на кого учился? – удивленно спросил Илья Муромэц.
– Да уж не на героя…
Шло вступительное испытание, самое первое и важное, и оттого чрезвычайно волнительное. Первые четыре задания Филимонов исполнил довольно легко, но вот на пятом – осекся. Сложное стереометрическое построение никак не давалось ему. Он старательно проводил сечение конуса, бился и так, и эдак – но оно не выходило ни так, ни сяк. «Эх, было бы сечение заявлено как осевое, а не произвольное, – мучился Филимонов, – все бы разложилось идеально, а так…» В отчаянии он принялся создавать теорию, призванную описать все возможные в природе сечения конуса, но быстро погряз в многочисленных параметрах, поправочных коэффициентах и в итоге за данный пункт не получил ни единого балла из десяти возможных. Это был тяжелый удар, ставящий под большое сомнение конечный успех всего предприятия.
На следующий день перед разбором заданий Филимонова подвели к одной принцессе, решавшей тот же вариант. Принцесса происходила из знатного, хотя и обедневшего рода, вдобавок была весьма недурна собой. Во всяком случае для человека женского рода, адекватно воспринимающего понятия «сечение» и «конус».
– Это же совсем простое испытание было! – заявила она, – Берешь осевое сечение…
– Там ничего не было сказано про «осевое»… – мучительно краснея, проблеял Филимонов.
– Как это не было, если было? – принцесса презрительно посмотрела на него как на человека, решительно ничего не понимающего в стереометрии, и с того раза всегда воспроизводило такое же выражение лица при их случайных встречах, – Ты условие читал вообще?
Взмокшими пальцами Филимонов развернул выданную ему его собственную работу. В первой же строчке задания он увидел черным по белому напечатанное «осевое»…
– Вот тогда и понял… – вздохнул он.
– Вот любишь ты нагородить теорий на пустом месте. Есть этому в твоей умной книжке отдельное наименование? – улыбнулся Алеша Беркович и легонько шлепнул Филимонова по носу скрученной в трубочку научно-популярной брошюрой.
– Именно, – важным голосом подтвердил Илья Муромэц. – Иной раз слишком много думаешь. В то время как надо решительно действовать.
– Ну, теперь уж какой есть…
– И как Себастьян Лукианыч? В порядке?
– В порядке, само собой. На ноги только немного жаловался, но это скорее так ворчал, из общих свойств характера…
Филимонов улыбнулся. Конечно, это же его Старый сказочник поучал не раз и не два – «Иной раз в пекло самое не лезь, обожди… Отдыхай, экономься… Я в твои годы тоже горячий был, еще бы: я в приседе жал двести не напрягаясь, ты, небось, и чисел таких не проходил! И думал тоже: наверно,
