сидишь, да и сам всех зазвал?»
А он такой, со всевозрастающей обидой, всегда же с пол-оборота заводился, оттого и столько ярких побед при нем – «Да что значит „может“?! Нет в уставе такого понятия! Привыкли там у себя, в сказочной-то вольнице… а тут – регулярное подразделение. Я, не я – а доложить обязан!!! А я уж разберусь и приму меры…»
«Так пусть приходит, докладывает!» – «Нужен он тут мне… будет ходить, мелькать, отвлекать… Я по-вашему – отдыхать сюда пришел или работать?!»
– Ну вот так вот и вышло, – закончил Старый сказочник.
– Так это, Евгений Александрович… – дослушав, осторожно спросил Филимонов, – Насчет привета и «кланялся». Что, правда – спрашивал, просил?
Старый сказочник хмыкнул, загадочно, как умел только он один. Потом так же осторожно ответил:
– Вот подумай сам. Кого бы я сегодня более всего хотел увидеть и при этом менее всего ожидал? Ну вот, если с твоей точки зрения?
Филимонов внимательно посмотрел на своего умудренного опытом собеседника и почти прошептал:
– Правда?
– Кривда! – и Старый сказочник улыбнулся…
– …Не люблю сказки с глубоким психологическим подтекстом, – морщась, говорил Алеша Беркович, – Вот эта вот игра на полутонах и скрытых смыслах за спину, короткие и средние диалоги, мысли вразрез и философские переводы намеком на третьего, сплошные аллюзии и аллитерации…
– О, а тебе лишь бы это, – тут же откликался Илья Муромэц, – Прошел-навесил-поборолись, в смысле – любовь, разлука, нечаянная встреча. Хорошо бы сразу совершить быстрый подвиг… а лучше два, так?
– Да не в этом дело, – отмахивался Алеша.
– А в чем?..
Как-то ввечеру разыгралась страшная буря. Сверкала молния, гремел гром, дождь лил как из ведра, и ветви деревьев отчаянно хлестали в и так заклеенное крест-накрест бумагой единственное окно помещения. Неожиданно в дверь постучали.
– Кто там еще? – рявкнул Илья Муромэц так, что заглушил даже очередной громовой раскат.
Но ответа не последовало. Или, скорее всего, его просто не было слышно. Вместо этого удары по двери приняли настойчивый, требовательный характер.
Илья Муромэц тяжело встал, всунул ноги в сапоги прямо через сохнущие на них портянки, шаркая подошел к двери и отпер.
У дверей стояла барышня. Боже, на кого она была похожа от дождя и непогоды! Вода стекала с ее волос и платья, стекала прямо в носки башмаков и вытекала из пяток. Илья внимательно осмотрел ночную гостью сверху вниз, после чего медленно посторонился, пропуская ее внутрь. На давно не циклеванном полу тут же образовалась большая, грязная лужа.
Илья прошел через комнату и отдернул занавеску, отделявшую от гостиной маленькую, глухую каморку.
– Вставай,
