осесть. Несмотря на внешнюю ветхость здания, внутри было чисто и опрятно. Только скатертей не было на небольших столах, которыми было уставлено полутемное помещение. Свет, проникающий через небольшие окна, расположенные ближе к потолку, все же был достаточен.
В зале несколько столов были заняты обычными для этого времени посетителями, которые кто пил вино, а кто обедал. В общем, это было обычное для этого района место, куда многие спешили большей частью не для того, чтобы поесть и выпить, а для того, чтобы встретиться с друзьями и поболтать. На них никто не обратил внимания, – все были поглощены своими делами. Из того, как обладатель серого плаща уверенно прошел по залу, и занял самый удобный столик, по странному стечению обстоятельств никем незанятый, и по тому, как он непринужденно подозвал слугу и что-то приказал ему, было ясно, что здесь он не являлся редким гостем. Садясь за столик, он сказал:
– Извини меня мой невольный сотрапезник. Я не назвал своего имени. Меня зовут Давид. Не будешь ли ты так любезен, назвать свое имя? – с этими словами он взял кувшин, принесенный слугой, и стал разливать вино в два стакана, уже стоящие на столе.
– Меня зовут Заратустра, – чуть устало, но легко и просто сказал его собеседник. Он на некоторое время прервался, словно ожидая услышать реакцию своего собеседника, не дождавшись ее, он продолжил уже усталым голосом. В этом голосе Давид услышал какую-то непонятную ему тоску… – Тебе, наверное, уже успели обо мне многое рассказать. Меня люди, называющие себя моими учениками, неправильно понимают. Все по разному, кому как по душе. Я не удивлюсь, если услышу, что некоторые меня боготворят, а некоторые пугают мной детей. – Продолжая говорить так, Заратустра поднес стакан к губам, и жадно мелкими глотками на половину опорожнил его.
– О! Так ты и есть тот самый Заратустра, о котором так много толкуют люди. – Голосом, в котором не чувствовалось и тени притворства ответил ему его собеседник, – Это для меня большая честь разделить обед с таким известным человеком. О тебе порой говорят чаще, чем об Искандере, который, как ты, наверное, знаешь, угрожает нашему царству, – сказал Давид пристально, глядя в глаза собеседнику, стараясь увидеть его реакцию на слова об Искандере. Но, не увидев того, чего хотел он поднес свой стакан ко рту и медленными глотками стал пить вино.
– Да…, о тебе говорят много, – после небольшой паузы проговорил он, – скажи тогда, кто же ты. Почему твое появление принесло так много переполоха, что даже верховный жрец, как я слышал, забеспокоился?
– Я не знаю, чем я смутил жизнь вашего города. Может быть тем, что я всегда говорю то, о чем думаю, не подбирая при этом слов, как это любят делать те, кто называет себя мудрецами. Все их красноречие лишь, маска – попытка скрыть от окружающих свою пустоту. Истина, не требует красивых слов, ибо она сама по себе всегда неожиданна и красива. Вот ты посмотри на себя. Ты носишь такую одежду, которая должна была бы скрыть твои истинные дела, но именно
