на луну. Её протяжный вой понесся над просторами гор и, отражаемый эхом, наполнил собой пространство, будто звук камертона, звучащий с такой частотой колебаний, что производил резонансом усиление звуковых волн, и они летели, пронизывая собой всё. И летел над грядой волчий вой, подхватываемый со всех сторон собратьями стаи. Будто вышла на сцену одинокая пианистка, села за рояль, взметнула кистями рук и с размаху опустила их на клавиши, и, вторя ей, заиграл весь оркестр. И зазвучала, завыла, заплакала в ночи волчья симфония.
Дикий страх охватил Митула, он кутался в животную шкуру и дрожал от холода. А волки выли, и их душераздирающий пла пронзил ужасом тело Митула.
Он, глядя в пустоту стен, взмолился.
– Услышьте меня! – закричал он, – кто- нибудь, услышьте меня, спасите, помогите мне!
– Я тебя слышу, – послышалась речь, льющаяся из пространства. – Слышу и вижу твои мучения и мольбы. Ты взываешь к свету, но разв, ни свет погубил тебя?
Митул задумался.
– Кто ты? – жалобно спросил он.
Голос, не давая ему ответа, продолжал:
– А я слышу и знаю, как помочь твоему телу, как помочь окрепнуть твоему духу.
– Как? – спросил Митул.
– У человека есть потребность во что-то верить и кому-то служить. Поверь в меня, и ты обретешь небывалую силу и власть.
Так и получил Митул запретные знания, знания тёмных сил. Митул всем существом прочувствовал, как в него сильными энергетическими волнами входила эта сила и разливалась по членам. Он видел её тени, слышал смех, сам тоже чему— то смеясь, радовался и ликовал.
Митул будто наполнился внутри себя, вырос своей оболочкой, налился телом. Плечи его стали широкими, спина прямой, и лик…, да, посмотрев на свое отражение в воде при лунном свете, он не узнал своего лица. Морщины, штампом проложившие свои глубокие дорожки на лице от горя и пережитого унижения, натянулись, уменьшилась седина, и глаза- они сверкали, очень ярко сверкали новым, неведомым ему ранее огнём, и через их твердый, властный и холодный взор тоже полилась, просочилась эта мощная сила.
И Митул, осознав вошедшую в него нечеловеческую мощь, стал просто бесчинствовать, издеваясь над людьми. В недрах своей пещеры он создал закуток – лабораторию и там опыты проводил. Всякие травы смешивал, настойки готовил, выращивал какие-то грибы, сушил их, а потом мелко, в порошок, измельчал их при помощи каменных дощечек, которые сильно в этом трении нагревались, и это давало возможность измельчать снадобья в микроскопическую пыльцу. И эти превращенные в порошок споры грибов Митул добавлял в водоёмы, заражая воду.
Также Митул накладывал заклятья на поля с посевами. Эти заклятья, которые приходили к нему извне, воплощались в слова и оформлялись в речь, приобретали определенную смысловую формулу и летели наговорами из быстро шевелящихся губ. И неслись проклятья, достигая
