Обычно наши выпускники поступали по одному в Киев, Винницу и Харьков. Для меня решающим было проживание дяди Гриши (Скоромца Григория Васильевича) в Ленинграде. Оказавшись солдатом на Ленинградском фронте во время Великой Отечественной войны, дядя Гриша получил осколочное ранение головы. Ему удачно выполнили трепанацию черепа и удаление осколка, проводниковые симптомы регрессировали, и он работал на оборонном заводе весь период блокады Ленинграда. Мужественно перенес все ее тяготы. По характеру дядя Гриша был оптимист, хорошо играл на гармошке и пел песни, всегда был запевалой в дружеской компании. Будучи на фронте, вступил в ряды Коммунистической партии СССР. До призыва в армию в 1939 году дядя Гриша закончил семь классов Артополотской сельской школы и работал в колхозе. Этот опыт и доверие к коммунисту послужили поводом после снятия блокады города назначить его директором совхоза «Черная речка». Он был единственным мужчиной в совхозе на 18 трудоспособных «молодиць». Работали дружно от зари до зари и с песнями. Постепенно совхоз крепчал, а дядя Гриша построил деревянный домик из двух комнат с кухней в поселке Песочное, в 25 километрах от Ленинграда. На чердак вела деревянная лестница, и под ней была каморка, где поместилась короткая кровать, которую выделили для моего проживания в теплое время года. Ко времени моего неожиданного приезда дядя Гриша был женат на белорусске Нине Викентьевне, которая родила ему сына Володю и вела домашнее хозяйство, включавшее корову Березку, кур, кабанчика и кота Ваську. Определилась и моя задача по дому – рубить дрова и подносить уголь для топки плиты.
Но это было позже.
В Сумах директор ФАШ Борис Пименович Коротенко сказал мне, что один наш выпускник, Василевский, отслужив на торговом судне фельдшером, поступил в Ленинградский санитарно-гигиенический институт и «очень доволен институтом». Дал его адрес, и я отправился поездом «Мариуполь – Ленинград». Лежа на верхней полке общего вагона (в переполненном пассажирами вагоне самое комфортное – сидеть на подножках вагона или лежать в духоте на верхней полке вместо чемодана), с любопытством смотрел на придорожные населенные пункты Белоруссии и затем Псковщины. Пейзаж мою душу не радовал: вместо украинских белых хат, утопающих в зелени, здесь – серо-грязно-черные деревянные постройки и вокруг нет ни кустика. А поодаль строений стоит лес! У нас же – сады и ухоженные поля зерновых, свеклы, кукурузы и т. п.
Через сутки поезд прибыл на Витебский вокзал Ленинграда. Запомнилась такая картина: моросит дождь, темные облака, огромные темно-серо-коричневатые дома. Еду трамваем по ул. Куракина в СанГиг. Улицы узкие, булыжные мостовые, люди тихие, мокрые, но спокойные. Вежливо, сочувственно и подробно отвечают на вопросы, где сделать пересадку и на какой трамвай, в каком направлении ехать. Спустя 15–20 минут меня почти за руку выводят из трамвая и выходящему на этой остановке поручают показать место посадки и номер трамвая, сообщают даже сочетание цветов горящих на трамвае огоньков (чтобы в темное время суток определить нужный трамвай и спокойно приготовиться
