смотрела на экран айфона. – Написано: «Усадьба», она должна быть вон там, за рощей, я уже было обрадовалась, ты же знаешь, я обожаю старину. Но на изображении со спутника не видно никаких построек.
Я в этот момент жевал бутерброд, и лишь что-то неопределенно промычал. Наличие или отсутствие усадьбы меня мало волновало, хотелось просто подремать, подставив майскому солнышку усталое лицо. Позади было несколько особенно тяжелых больничных смен, впереди маячила сдача экзаменов.
Но, зная характер Анны, я понимал, что покой мне не светит. Я обреченно взял у нее из рук айфон и посмотрел на карту. Действительно, непривычно куцее без указания названия слово «Усадьба» – и никаких признаков ее фактического наличия. И что меня встревожило куда больше – заметной с земной орбиты дороги туда тоже не имелось. Мне представились два одинаково печальных варианта: или мы угробим мою машину, или Анна потащит меня пешком.
– Давай спросим в селе? – предложил я самый удобный и логичный выход.
Анна, к моему удивлению, согласилась, хотя удобство и логика не были ее стихиями.
Побросав вещи в багажник, мы покатили обратно к Вежино. В первом же огороде выловив пожеванного жизнью мужичка, без особого энтузиазма ковырявшего тяжелую влажную землю, Анна обратилась к нему с волновавшим ее вопросом. Тот окинул мою спутницу мутноватым взглядом, недвусмысленно облизнулся и озадаченно почесал плешивую голову:
– Усадьба? Дык нет уже сто лет никакой усадьбы.
– Но хоть что-то от нее осталось? Развалины, дорожки, конюшни? – настаивала она, уже воображая, как скачет по замшелым камням, ища наиболее удачный ракурс. Подобные кадры были ее коньком: она умела запечатлевать любые руины так, что захватывало дух.
– Не-а, – покрутил головой мужик. – Ничего там нет, пустошь одна, черное место.
– Черное? – уцепилась Анна. – Почему черное?
– Да кто ж его знает, – дернул плечом ее собеседник. – Ну типа пожар там был лет сто назад. А дома-то деревянные стояли, так что все и сгорели.
Анна разочарованно притихла и уже собралась уходить, но мужичку видать было интереснее пялиться на мою подругу, чем орудовать лопатой, поэтому он нерешительно добавил:
– Загадка, однако, с этим черным местом.
– Загадка? – подбодрила его Анна, выразительно подняв красиво изогнутые брови.
– Дык ведь не бывает там никто, даже мимо стараются не ходить. А дед мой сказывал, что место то черным кликали еще до пожара – жил там какой-то то ли колдун, то ли оборотень.
Он растерянно умолк, не зная, чего бы еще рассказать и снова почесал голову, словно пытаясь стимулировать непривычный мыслительный процесс.
– Что думаешь? – бросила в мою сторону Анна, идя к машине.
– Местный фольклор, – пожал я плечами, хотя понимал, что от визита на место бывшей усадьбы меня ничего уже не спасет.
Филипп, 1912
Филипп
