мне не нужны вещи, к которым он прикасался.
Следующим утром я позвонила ректору домой, он был очень удивлен, звонить домой, да еще и в субботу утром! Я сказала, что мой отец очень болен, и что я уезжаю в Москву. Сказала, что не вернусь. Документы они мне позже прислали по почте. До Москвы мы ехали почти молча. Я, то беззвучно плакала, то засыпала, то приходила в себя и кричала о том, что такого с людьми не случается, это какой-то кошмарный сон, это все неправда. Игорь молча слушал. Он меня спас. Он все за меня сделал.
– Я бесконечно тебе благодарна, – сказала я Игорю, когда тот остановил машину у моего подъезда.
– Я тебе позвоню, – сказал Игорь, целуя меня в лоб, – правда позвоню.
Я стояла перед дверью в отцовскую квартиру с одной сумочкой на плече. У меня даже не было сменных трусов. Я нажала на кнопку звонка.
– Вот так гости! – радостно сказал папа, пропуская меня в квартиру. – А почему ты не позвонила? Где багаж? Паша принесет? Пойду вниз, помогу ему.
Я поняла, что без объяснений не обойдется. Но как я ему такое расскажу? Я в миллионный раз за последние двое суток заплакала, и повисла на шее у отца. Он обнимал меня и ничего уже не спрашивал.
– Я одна. Нет Паши, и багажа тоже.
Спустя полчаса мы с папой сидели на кухне, он открывал бутылку виски, которую принес ему один студент за зачет. Папа был в шоке от услышанного.
– Ничего дочь, не переживай, все будет хорошо, – повторял папа.
Через несколько дней отец позвал меня к телевизору, Пашу показывали в новостях. Саша рассказывал о поимке серийного маньяка, которого искали вот уже двенадцать лет. На его счету восемь девочек от двенадцати до пятнадцати лет. Каждую он держал в гараже, бил, насиловал, издевался, красил им ногти и стриг волосы, иногда делал макияж, ровно год, потом убивал, вырезая у них сердца. С каждой жертвы он собирал трофеи, вырывая клок волос. Оказалось, что Паша женат, и у него трое детей. Трое! Он занимал высокую должность в своем институте (а мне говорил, что он всего-то младший специалист). Конечно, денег у него не было, подумала я, надо же делить на две семьи, платить за съемную квартиру, содержать троих детей, и еще кормить (а он делал это через день) своих пленниц. Когда мы с ним начали жить вместе у него в гараже уже сидела тринадцатилетняя девочка.
Я вспоминала, как впервые увидела Пашу, тогда мне казалось, что я знаю о нем больше, чем он сам знает о себе. Какая чушь! Любовь это самый жестокий и беспощадный обманщик.
– Зачем он вырезал у них сердца так и не признался, – сказал папа, – о тебе, слава богу, тоже ни слова не сказал.
– Я знаю, куда он девал сердца, – сказала я дрожащими губами, – одно из них он принес домой.
Я помню, как он пришел однажды вечером, был июль, мы недавно приехали в Питер, я еще не работала. Паша любил всякие потроха, и время от времени приносил их, а я готовила. Тогда он принес сердце,
