славился отличной реакцией (всегда на воротах стоял). Если бы не его бросок, «кинотеатр на дому» пришлось бы включать вручную. А так пульт удалось поймать.
– Эти потаскухи сведут меня с ума! – Женщина схватилась за левую грудь, напоминавшую арбуз среднего размера. – Это просто Освенцим чистейшей воды!
Тут из-за двери, ведущей из гостиной на террасу, донеслось поскуливание. А затем в щель просунулись сразу две головы: человеческая и собачья. Собачья принадлежала тому самому мрачному бультерьеру по кличке Мандарин. Человеческая – мужчине лет тридцати, белокожему, с массивным носом и с задумчиво-меланхоличным взглядом больших серых глаз. Он был крашеный блондин, что сначала чрезвычайно не понравилось Мещерскому, не одобрявшему косметических «штучек» сильного пола. Сейчас, однако, никакой меланхолии во взгляде незнакомца не наблюдалось. Напротив, он приветливо подмигнул Мещерскому и, нагнувшись, безбоязненно ухватил за загривок рвавшегося в гостиную бультерьера.
– Майя Тихоновна, плюньте! Разве это стоит, чтобы так переживать? – сказал он. – Пожалейте свои бедные нервы.
Брюнетка, не обратив на него внимания, круто обернулась к Мещерскому:
– Что вы на меня так уставились, юноша? У меня что, стригущий лишай?
– Н-нет, – Мещерский даже попятился.
– Ну тогда улыбнитесь и пожелайте мне доброго утра. Это вас с приятелем Файруз на пристани встречал? Ночью?
– Д-да, только не совсем ночью, это мы потом, на шоссе… – Мещерский тихо мямлил, недоумевая: что за фурия? Что не Зверева – ясно. Тогда кто? И кто этот парень, что загородил своей тяжеловесной квадратной фигурой дверь?
– Вы эпатированы, юноша. Это видно по выражению растерянной вежливости на вашем отдохнувшем, но еще не бритом с утра лице, – отчеканила толстуха. – Наверное, думаете, что за мегера горлопанит ни свет ни заря?
– Н-нет, что вы, я не думаю ничего такого. Вот пульт от телевизора. Куда его положить?
При слове «телевизор» брюнетку снова перекосило.
– Вы имеете привычку смотреть семичасовые «Новости»? – осведомилась она.
– Нет.
– И правильно. Как у всякого нормального человека, у вас гипертрофированно развит инстинкт самосохранения. Димка, если ты хоть единый раз еще хрюкнешь, я тебя снова выкину вон!
Это адресовалось уже блондину, который беззвучно трясся от смеха.
– Майя Тихоновна, молчу, молчу.
– И молчи! А я… кстати, юноша, как ваше имя?
– Мещерский. Сергей Мещерский.
– А я, голубчик Сереженька, молчать не буду! Меня распирает от бешенства. – Майя Тихоновна лягнула ногой точно разъяренный буйвол. – Я включаю телевизор, имея скромную потребность узнать текущие новости. Чтобы не пропустить их, я чутко сплю и встаю точно без семи минут семь. Иду вниз, включаю этого подлеца – и па-ажалуйста! Сколько раз в день можно
