от летнего паводка. Прорубаться в темноте сквозь него, пропиливать в нем проход не было ни сил, ни желания. Здесь и пришлось заночевать.
Дрыхлин распорядился, чтобы водители спали в кабинах. Давлетов заикнулся было, что это нарушение техники безопасности: можно угореть при включенных двигателях.
– Назначьте дежурных, Халиул Давлетович, – возразил ему Дрыхлин. – Пусть каждый час делают обход. А водители должны выспаться.
Составив в ряд технику, отгородившись ею от ветра, развели кострище, набросали на лед матрасов, укрылись палаточным брезентом. Не спали, а дремали вполглаза. Давлетов беспокойно ворочался рядом с Савиным, вздыхал, кряхтел. Наконец не выдержал, спросил:
– Вы спите, товарищ Савин?
– Нет.
– Я вот думаю: зачем с нами поехал представитель заказчика? Совсем не его это дело.
– По-моему, хорошо, что поехал, – ответил Савин.
– Да. Бывалый человек.
6
Ольга молчала, нахмурив брови. Потом прошлась по его лицу пристальным взглядом, как будто сомневаясь в чем-то. Стала строгой и недоступной.
– Оля! – позвал он.
– Ты когда-нибудь видел волков, Женя?
– Не видел. Читал, что они – санитары леса. Очищают его от слабых особей.
– Нам в педучилище один грамотный человек тоже говорил, что они санитары. Однако сам он не видел волков. Я видела. Весной. Когда идет мокрый снег, а потом мороз. Когда копытному зверю приходится совсем худо. Снег твердый, как лед. Зверь корм достать не может. Убежать от волков не может. Ему наст ноги до крови режет. Я видела кабанье стадо. За ним все время шли три волка. Всех порезали. А сколько надо волку, чтобы сытым быть?…
Савин слушал ее внимательно и в то же время в половину сознания. Из головы не выходила подкова. Он слушал и одновременно прикидывал, что надо сделать, чтобы прямо теперь, пока они здесь, лучше увидеть новый вариант дороги, как убедительнее обосновать его: и короче, и с землей будет проще. Галечная коса с тальником – идеальный карьер. И плечо возки минимальное. Подумал про карьер и сразу вспомнил Ольгины слова, сказанные в зимовье о том, что речки болеют. Вот она, Эльга, укрылась подо льдом и не знает, что человек уже пришел и готовится взрыть ее берега.
– Ты не слушаешь меня, Женя?
– Слушаю. – Он отогнал мысли. Не отбросил прочь, а именно отогнал с усилием, вернее, отодвинул их на потом.
– Волк – жестокий санитар, Женя. Сильный, ловкий, осторожный. Но очень жестокий. И Дрыхлин такой же. Я узнала его.
– Разве ты встречала его раньше?
– Нет. Я видела его следы около дядиного зимовья.
– Какие следы?
– Четыре дня назад, когда кто-то унес из зимовья шкурки.
– Не может этого быть!
– Я видела. Дядя хотел исполнить закон тайги. Я отговорила его.
– Я ничего не понимаю, Оля. Какой
