он только пожал плечами:
– Я готов пропускать старших в столовку и отдавать им честь при встрече, но в бою никаких скидок на возраст быть не может…
Когда курсанты выпускного курса начали тренировки по воздушной стрельбе Нефёдова тоже допустили до этих занятий. И первокурсник вновь поразил всех, на этот раз снайперскими задатками. Конус-мишень для стрельбы тащил за собой на длинном тросе инструкторский самолёт. Звено из трёх учебных истребителей, пилотируемых курсантами, заняло позицию для атаки позади и выше буксировщика. Чуть в стороне находился инспекторский Р-5 с начальником училища и его заместителем по лётной подготовке.
На учебную цель курсанты заходили поочерёдно, стреляя из пулемётов ПВ-1* пулями разного цвета. После того, как отстрелялись его товарищи по группе, Борис неожиданно для всех вдруг выкинул очередной «номер». Он перевернул свой самолёт кверху колёсами и в таком положении зашёл на цель. Борис стрелял, как опытный охотник – навскидку, – целясь и нажимая на гашетку одновременно и без малейшего напряжения – играючи. Научить такому способу стрельбы практически невозможно, для этого надо родиться истребителем…
Когда потом – на земле стали считать попадания, выяснилось, что больше всего дырок в конусе наделал курсант, которого товарищи за своенравный характер прозвали «анархистом».
*Авиационный вариант пулемёта «Максим», устанавливаемый в тридцатые годы в развале цилиндров самолётов типа «Р-5».
После каждого такого подвига Нефёдов на несколько дней попадал на гауптвахту или назначался дежурным по кухне. Другой бы командир давно уж выгнал хулигана, но комбриг берёг перспективного парня, впрочем, отлично понимая, как нелегко ему придётся с таким характером после выпуска из училища в обычной строевой части.
***
Во время полётов курсанты жили в палатках в 18 километров от Качи на берегу моря. Борис вполне был бы удовлетворён и счастлив своей жизнью, если бы не странное сладкое томление в груди при виде местных девушек в лёгких светлых платьях. Казалось, любовные флюиды были разлиты в самом южном воздухе. Вечерами в палатке он долго не мог заснуть, вспоминая игривые взгляды, которые бросали на возвращающихся с аэродрома курсантов смуглые нимфы. И конечно, в такие минуты Борис вспоминал оставшуюся в Москве Ольгу…
Тэсс как будто почувствовала из Москвы эти его мысли. Она уговорила мать провести две курортных недели в маленьком городке под Бахчисараем. Борис узнал, что его разыскивает старая знакомая из Москвы от Лапатухи, который однажды заехал его навестить.
Этим же вечером после отбоя Нефёдов самовольно сбежал в город. До Качи он добрался на попутной колхозной полуторке*. Быстро отыскал дом, в котором сняли комнату приезжие москвички. Увидев его, Ольга сразу бросилась Нефёдову на шею. Они так соскучились друг по другу, что не сговаривались, одновременно и совсем естественно преодолели ту психологическую дистанцию, которая ещё существовала
