утихли. Кшепневский пустил вдоль сеней сноп света из электрического фонарика… Не обнаружил никого.
– Пожалуйста, вернитесь сюда, ко мне, – услышал он сзади шепот пани Ванды. – Мне страшно…
– Я должен осмотреть другую часть дома. Может быть, непрошеный гость прячется там.
– Нет, нет! – в ужасе возразила она. – Я не могу оставаться здесь одна ни на секунду.
– Тогда, может быть, посмотрим на это зрелище вдвоем, – предложил он, придавая словам шутливый тон. – Пожалуйста, не будьте ребенком, вы – такая взрослая и красивая барышня.
– Ну что ж. Я согласна.
И, выйдя в сени, она сильно уцепилась за его руку.
– Теперь мне не так боязно.
Он осветил входные и задние, ведущие в сад, двери лучом электрического света.
– Завертки на своих местах, – заметил он. – А значит, птичка еще не выпорхнула. Мы наверняка его найдем в одной из комнат с другой стороны дома.
– У вас при себе есть оружие? Может нам пригодится.
Кшепневский бросил взгляд на свою двустволку, стоящую в углу сеней.
– Заряжена?
– Конечно. Но я предпочел бы ею не пользоваться. У меня здесь есть кое-что получше.
Он показал на рукоять револьвера, торчащую из кобуры на его левом боку.
– Пожалуйста, держите его на всякий случай наизготове.
– Как изволите, – согласился он и взял оружие в руки. – А теперь – вперед!
Он открыл двери, ведущие в первую комнату с левой стороны и вошел в нее, за ним неуверенно вошла женщина.
– Кто здесь? – повторил он вопрос.
Ответом был адский шум в соседней комнате. Луч фонарика, пущенный по стенам и по полу, осветил пустое пространство. С готовым к выстрелу браунингом Кшепневский прошел во вторую комнату. Но и там он никого не обнаружил. Через двери в глубине дома они выбрались обратно в сени. Входные двери с обеих сторон были, как и прежде, закрыты на завертки. Тогда женщина, дрожащая и бледная, прижалась к мужчине.
– Здесь приведения. Это какой-то проклятый дом. Бежим отсюда!
Раздался протяжный стон осеннего ветра и шум ливня.
– Куда? В эту бурю? Нам нужно переждать здесь до утра.
Она с ним молча согласилась. Они вернулись в «свою» комнату. Кшепневский подбросил в печь сухих ветвей, и огонь, вспыхнув ярким пламенем, снова осветил темное помещение.
– Может быть, вы немного отдохнете.
Он расстелил на полу свою куртку.
– Вы выглядите уставшей от событий этого странного для нас обоих дня.
– Попробую, хотя я сомневаюсь, что мне удастся заснуть в таких условиях.
Она сложила вдвое свою пелерину, накинула ее вместо подушки на охапку хвороста и легла на его куртку, повернувшись лицом к огню.
– Пожалуйста, сядьте здесь, рядом со мной, – попросила она. – Я буду чувствовать себя безопаснее и, может быть, быстрее засну.
Он
