вперед с весьма грозным видом, ибо он недаром отличался на Файвз-Корте{108}. – Что вы этим хотите сказать, черт вас побери, сэр! Вы и глазом не моргнете, как получите у меня!
– А вы и охнуть не успеете, как я вздую вас, сэр Бинго, если вы сейчас же не оставите этот тон!
И гость взмахнул дубовой тростью, которую держал в руке. Как ни малоприметен был взмах, но он доказывал некоторое знакомство с благородным искусством фехтования. Узрев сие, сэр Бинго счел благоразумным несколько попятиться, хотя его и подталкивали вперед иные из его друзей, которые в своем рвении о его чести предпочитали увидеть, как ему переломают ребра в доблестном поединке, чем быть свидетелями того, как его достоинство будет замарано позорным отступлением. Тиррел, видимо, собирался доставить им это удовольствие. Однако в тот самый миг, когда его рука уже поднималась, выражая достаточно определенное намерение, кто-то прошептал у самого его уха следующие многозначительные слова:
– Достойно ли мужчины это?{109}
Даже волнующий голос нашей неподражаемой миссис Сиддонс{110}, когда она, бывало, потрясала театр шепотом, произнося эти шекспировские слова, не оказывал на слушателей такого могущественного действия, какое произвел этот неожиданный вопрос на того, к кому он был сейчас обращен. Тиррел забыл все – ссору, обстоятельства, в которых находился, всех окружающих. Толпа словно вдруг растаяла, и в мире, казалось, не осталось другой цели, как только следовать за тем, кто только что обратился к нему.
Но как ни быстро он обернулся, исчезновение его тайного увещевателя совершилось еще стремительней, ибо среди пошлых лиц, окружавших его, он не увидел ни одного, к кому мог бы отнести звуки, возымевшие такую власть над ним.
– Посторонитесь! – сказал он толпившимся вокруг, и в голосе его прозвучала готовность, если понадобится, силой проложить себе дорогу.
Мистер Моубрей Сент-Ронан выступил вперед.
– Постойте-ка, сэр, – сказал он, – так не годится. Вы явились сюда, где вас никто не знает, и напускаете на себя такую важность, словно, черт вас побери, вы принц или герцог. Нам надо знать, кто вы и что вы, а не то мы не дадим вам разговаривать дальше таким надменным тоном.
От этих слов гнев Тиррела сразу как будто стих, а нетерпеливое желание покинуть отель еще усилилось. Он повернулся к Моубрею, подумал мгновение, словно собираясь с мыслями, и ответил так:
– Мистер Моубрей, ни с кем здесь я не ищу ссоры, а менее всего хотел бы повздорить с вами. Я явился сюда по приглашению и, хотя не ждал от этого визита особого удовольствия, все же не думал наткнуться на неучтивость. Мое предположение оказалось ошибочным, и поэтому я пожелаю всем собравшимся покойной ночи. Мне надо еще проститься с дамами.
Промолвив это, он, как бы в нерешимости, сделал несколько шагов к двери в комнату, где играли в карты. Но вдруг, ко всеобщему изумлению, остановился, пробормотал, что «теперь не время», круто повернулся и, высокомерно кивнув расступившимся перед ним джентльменам,
