нагнувшись над кошельком. Потом он отшвырнул его ногой и сказал: – Выньте червонцы и взвесьте золото, точно ли там пятьдесят фунтов, как говорит Эдико.
– А хоть бы и так! – крикнул Вигилий, собираясь защищаться. – Все равно Эдико нагло врет!
– Неужели? – насмешливо спросил Аттила. – Зачем же тебе было тайно везти сюда такую сумму?
– Господин… это для закупок в гуннской стране… Для меня и моих товарищей… съестные припасы… корм для лошадей и мулов. Могли также понадобиться другие вьючные животные, если бы эти пали по дороге…
– Замолчи, лжец! Эдико сказал тебе еще в Византии, что от самой границы моих владений вы будете считаться моими гостями и будете получать все бесплатно. Вам даже было запрещено делать покупки, потому что византийские послы под видом этого устраивают подкупы и выведывают, что им нужно.
– Тем не менее все, сказанное германцем, пустая выдумка и обман.
– Даже и этот документ от императора тоже обман? – спросил Эдико, не глядя на Вигилия. Он вынул свиток папируса из кармана в перевязи оружия.
– С византийскими мужами нужно быть осмотрительным. Я потребовал письменного заявления от императора, на тот случай, чтобы он не отрекся от своего подстрекательства к убийству, когда я совершу кровавый замысел и потребую награды. Желание твоих врагов убить тебя, государь, было так велико, что они допустили промах и перехитрили сами себя. Тотчас, несмотря на поздний час, Хризафиос с Вигилием повели меня в покои императора, разбудили Марциала, государственного канцлера, и отправились к Феодосию. Император не ложился, нетерпеливо ожидая, чем кончатся наши переговоры. Конечно, я не удостоился приема в столь поздний час и остался ожидать в приемной. Здесь, в одиночестве, мне показалось, что я вижу все это во сне. Но вскоре царедворец вернулся и принес мне исписанный государственным канцлером документ, – внизу стояла собственноручная подпись императора, красными чернилами, которые никто не смеет употреблять, кроме него. Канцлер с гордостью заметил, что он сам составлял документ об убийстве, так как на его обязанностях лежит составление всех документов и государственных актов. Действительно, я увидел перед собой тщательно написанный формуляр, разделенный на параграфы и скрепленный канцлерской подписью. «Я всегда сам пишу государственные акты, – самодовольно повторил Марциал, заметив мое удивление. – Это составляет привилегию моего звания».
– Читай! – приказал Аттила. Эдико развернул папирус.
– «Во имя Господа нашего Иисуса Христа! Император, Цезарь Флавий Феодосий, победитель над гуннами, готами, антами и славянами, вандалами и аланами, персами и парфянами, благочестивейший, взысканный Богом, славный, победоносный, непобедимый, достойный поклонения во веки веков, Август, одобряет и приказывает, чтобы Эдико совершил спасительный подвиг умерщвления нашего злейшего врага, что было предложено ему Хризафиосом и Вигилием. Пятьдесят фунтов золота выдали ему вперед; остальное он получит по исполнении
