– навалом, если и с погодой так, как сейчас будет, – на зимовке поставим Господу крест узорчатый.
– Лучше уж скит или часовню.
– Тоже верно.
– Рыбу-то уж солить пора, – вмешалась в разговор Софья. – Зима в здешних краях ранняя, не заметим, как и наступит.
Олег Иваныч согласно кивнул, добавив, что в Югорском Шаре хорошо б разделиться: часть кораблей повернет на юг, к югорской реке Ою, а часть – к Вайгачу, на зверье поохотиться, впрочем там, кажется, узко – так что друг друга даже из виду терять не придется.
– Как там наш юный герой? – вспомнил вдруг Олег Иваныч про Ваню, закашлялся, увидев осуждающий взгляд Гриши. Ну, понятно, неделю уж про парня не спрашивал, не до того было – все заботы адмиральские одолели. Хотя, конечно, понимал Олег Иваныч, что не дело это, о болезных да выздоравливающих забывать – на то он и отец-адмирал, чтоб каждого своего ушкуйника в несчастье подбадривать, а уж тем более Ваню.
– На поправку идет Ваня, – встав с резного кресла, сообщила Софья. – Только скучает – Геронтий не очень-то его выпускает по кораблю бегать. Поклон вон тебе передавал третьего дня.
Олег Иваныч почувствовал укол совести. Хорошо бы, конечно, навестить мальчика, тем более на одном-то корабле. Вот сейчас и зайти, заодно несение службы лично проверить.
– Проверь, проверь, – кивнула Софья – А мы с Ульянкой на «Николая Угодника» съездим, соленьями рыбными займемся. Отвезешь нас, Гриша?
Григорий кивнул.
Выйдя на палубу, Олег Иваныч помог спуститься вниз Софье с Ульянкой – в шлюпке их принимал Гриша с матросами. Помахал на прощанье рукой, усмехнулся – уж больно забавно выглядели девчонки в толстых куртках из нерпичьих шкур и высоких бахилах. По знаку Гришани, матросы оттолкнулись веслами от борта каравеллы, и шлюпка, тяжело переваливаясь на волнах, направилась к «Николаю Угоднику», большому трехмачтовому кочу – одна мачта основная и две съемных, – приспособленному адмиральским указом под плавучую рыболовецкую базу.
В блекло-голубом небе по-прежнему светило солнце. Даже, может быть, жарило – ежели б не ветер, северный, довольно студеный даже сейчас, летом. Олег Иваныч поднялся на верхнюю кормовую палубу, оперся на парапет, приложив к правому глазу длинную подзорную трубу, изготовленную по специальному заказу на мануфактуре боярина Заовражского, если говорить когда-то привычными для Олега Иваныча словами – «по голландской лицензии». Впрочем, и сами голландцы не были оригинальными в подобном ремесле: шлифовать стекла в вогнутые и выпуклые линзы начали еще лет двести назад флорентийские мастера Армати и Спини, с них и пошли сначала очки да лорнеты, а потом и подзорные трубы. В окуляр трубы были хорошо видны все одиннадцать каравелл и кочи. Даже удавалось разглядеть лица матросов, лезущих по вантам убирать лишние паруса – ветер раздулся к обеду, и кочи за каравеллами не поспевали. Олег Иваныч
