потерь фиванцев Диодор Сицилийский лишь ограничился замечанием о том, что многие из них пали на поле боя и немалое количество угодило в плен. Точных цифр, как видим, нет.
С побеждёнными врагами Филипп обошёлся по-разному. Афинян, которые на протяжении многих лет являлись его злейшими врагами и постоянно мешали осуществлению планов базилевса, он просто взял и отпустил по домам без выкупа. Мало того, он предложил им собрать тела павших соотечественников и отвезти в Афины, чтобы их могли похоронить на родине. И дело здесь не в том, что царь испытывал к своим врагам жалость, скорее всего он просто восхищался Афинами, считая его самым славным городом в Элладе и украшением Ойкумены. Демонстрируя к афинянам своё дружелюбие, он отправил в Афины для заключения мира сына Александра и полководца Антипатра.
Зато с фиванцами царь обошёлся жестоко. Он вполне резонно посчитал, что они оскорбили его лично, презрев дружбу базилевса и хорошие отношения с царским домом Македонии, когда наслушались Демосфена и без всякого повода схватились за оружие. Для начала Филипп взял с граждан Фив выкуп не только за попавших в плен соотечественников, но и за тела павших на поле боя сограждан. После этого репрессии обрушились на правящую элиту Фив, где одним по приказу базилевса рубили головы, а других отправляли в изгнание. У казненных и изгнанников имущество было конфисковано. В дальнейшем, когда было проведено расследование и картина событий прояснилась, Филипп посчитал, что некоторых фиванцев изгнали несправедливо, и распорядился вернуть их на родину.
Закончив дела в Фивах, базилевс занялся наведением порядка в Греции. Для начала он велел эллинам именовать себя не царём, а гегемоном, и вообще действовал по отношению к Элладе крайне осторожно. На людях Филипп вёл себя скромно, победой при Херонее не хвастался, а ряду городов даже предоставил некоторые привилегии. Он выбрал очень правильную линию поведения и хотел, чтобы греки поскорее забыли о том, что Македония их враг. В сложившейся ситуации царь показывает себя их верным союзником, и выдвигает идею, которая, по его мнению, могла бы сплотить вокруг него эллинов. Предложил же Филипп войну против державы Ахеменидов. Причём хитрец обставил дело так, что данная война будет для греков «Войной возмездия», местью за нашествие Ксеркса на Элладу, за сожжённые Афины и оскверненные храмы. А что могло быть привлекательнее для страны, которая только что потерпела поражение в войне, как не победоносная война! Чтобы в союзе с победителем сполна рассчитаться с другим врагом. Причем с врагом извечным и постоянным, войны с которым происходили с завидной регулярностью. Недаром Страбон отметил, что «Персы стали у греков самыми знаменитыми из варваров, так как из прочих варварских народов, владевших Азией, ни один не властвовал над греками» (XV,III,23).
На общегреческом съезде в Коринфе Филипп говорил с посланцами эллинских городов о походе на восток и получил то, что хотел, поскольку
