и маршал авиации Сергей Худяков (Арменак Ханферянц).
Дотошный читатель вправе спросить – если Исаков, то почему армянин? Дело в том, что по рождению он Ованес Исаакян, появившийся на свет 22 августа 1894 года в Аджикенде Карской области Российской империи (ныне территория Турции).
Его отец, Степан Исаакян, техник по строительству железных дорог, хорошо помнил, что такое турки для армян, и для спокойствия решил переделать фамилию на Исакова. Тем более что к этому времени женился на эстонке Иде Лауэр из Дерпта. В результате этакого армяно-эстонского «союза» и появился красивый мальчик Ванюша, который свободно говорил на армянском, грузинском, эстонском, русском, а потом – на английском и немецком языках, но всегда подчёркивал в анкетах, что он не армянин и не эстонец, а русский моряк.
Судьба Ивана Степановича Исакова воистину уникальна и удивительна. Сталин, который, как известно, вообще избегал превосходных оценок, однажды, со значением подняв указательный палец, весомо подчеркнул:
– Настоящий адмирал! Умница, хотя без ноги, но с головой.
Что касается значимости подобных сталинских определений, то мне сразу приходит на память телеинтервью с Николаем Константиновичем Байбаковым – легендарным, но к той поре уже бывшим председателем Госплана СССР.
– Сталин вызвал меня глубокой ночью, – рассказывал он, – и, не предлагая сесть, сразу сказал, что на Северном Кавказе складывается угрожающая обстановка, и не исключено, что немец со дня на день выйдет в районы кубанской нефтедобычи. «Вам надлежит вылететь в Краснодар, на месте определить ситуацию, а по её конкретике принять меры. Если положение действительно безвыходное, то необходимо немедленно уничтожить всю систему добычи и переработки нефти. Ну а если, как уверяют меня Будённый и Каганович, ещё есть возможность отстоять Кубань, мобилизуйте все силы, чтобы нефтедобычу сохранить, несмотря на систематические бомбёжки», – он отошёл к столу, надломил для трубки две папиросы, закурил и, не поворачиваясь ко мне, медленно произнёс: «Если вы, товарищ Байбаков, оставите врагу хоть одну скважину, мы вас расстреляем… Но если немец не войдёт на Кубань, а вы порушите хоть единую вышку, мы вас тоже будем вынуждены расстрелять». «Товарищ Сталин, вы не оставляете мне шанса», – только и молвил я, – продолжал Николай Константинович, которому тогда «стукнуло» всего 33 года, но он уже исполнял должность первого заместителя наркома нефтяной промышленности СССР, причём был одним из двух тогдашних замов. – Тогда не принято было их иметь десяток, – рассказывал Байбаков, – даже заместителей Верховного Главнокомандующего на всех этапах войны было всего два – Жуков да Василевский.
– Видимо, значение имело не число, а умение, – встрял я.
– Это уж точно! – подтвердил мой собеседник. – Сталин постучал пальцем себя по виску и сказал: «Вот тут ваш шанс, товарищ Байбаков. Идите! Мне доложил Поскрёбышев, что самолёт
