на рысях.
Портной проскочил в открытые ворота.
– Так сколько же их? – спросил с улыбкой Добо.
– Тысяча, – ответил портной запыхавшись, – а может, и больше.
Добо махнул рукой:
– Если их не больше сотни, мы еще нынче попляшем.
– Да я же сказал, ваша милость, что тысяча.
– Я понял тебя, – ответил Добо. – Раз ты увидел тысячу, стало быть их сотня, а может, и того меньше.
На краю деревни взвились клубы дыма. Акынджи уже поджигали дома.
Добо покачал головой:
– Так вы что же, не полили крыши?
– Это сено и солома горят, – отмахнулся Цецеи и ударил кончиком сабли по верхушке ворот.
На дорогу выскочил закованный в панцирь кривой янычар. За поясом у него торчали кинжалы и пистолеты. Рядом с ним скакал венгерец, которого Гергё прозвал цыганским палачом. Позади них – отряд акынджи, а по обеим сторонам улицы бежали несколько пеших асабов с горящими факелами в руках.
– Ласло Морэ! – крикнул Добо и даже топнул ногой. – Позор отчизны нашей! Исчадие ада!
Ошеломленный янычар взглянул на скакавшего рядом с ним человека.
– Не верь ему, – воскликнул Морэ побледнев, – он обманывает тебя!
Янычар остановил коня, поджидая ехавших позади.
– Тебя я тоже знаю, Юмурджак! – крикнул опять Добо. – Так вот она, турецкая честь! Грабишь тех, с кем вчера еще вместе сражался? Разбойник! Такой же отпетый негодяй, как и твой сообщник!
Янычар взглянул на Добо, но ничего не ответил.
– Иди, иди сюда, – кричал Добо, – раз уж ты заделался шутом у Ласло Морэ! Принимай приветствие от меня!
Он прицелился – хлопнул выстрел.
Юмурджак покачнулся на коне и свалился в дорожную пыль.
Тут пошли палить и остальные ружья. Турки ответили на «приветствие» пистолетными выстрелами.
Морэ как будто хотел поддержать падающего янычара, но только выхватил у него кинжал из-за пояса. Мгновение спустя он плашмя ударил кинжалом своего жеребца. Жеребец взвился на дыбы и понесся. А Морэ изо всех сил подгонял его.
– Эй, держи, золото удирает! – крикнул Добо туркам.
Турки опешили на миг, потом с яростными воплями помчались вслед за Морэ, а Добо считал скакавших мимо дома всадников:
– …десять… двадцать… сорок… пятьдесят…
Он подождал с минуту, затем соскочил с помоста:
– Ребята, по коням! Их и шестидесяти не наберется!
Солдаты вскочили на коней, а Добо, уже выезжая из ворот, крикнул Цецеи:
– Если турок в панцире жив, заприте его! А поджигателей пусть прикончат крестьяне!
Проскочив в ворота, они умчались.
В деревне уже местах в пяти змейками поднимался дым. Крестьяне, размахивая косами и топорами, кинулись из ворот.
Цецеи и священник вместе с двумя крепостными поспешно вышли на дорогу. Юмурджак уже сидел
