лоб. Зовут ее Шара.
– Стало быть, мою будущую жену зовут Шарой. Куда ж это годится! Я ж старым холостяком буду, когда найду эту деву Шару.
– Это, может, и раньше сбудется, ваша милость, благородный витязь, – утешал цыган.
Гадалка продолжала:
– Девятнадцатая птица – красная. Несет она с собой темную тучу грозовую. На земле венгерской рухнут три могучих столпа.
– Буда? Темешвар? Фейервар? – задумчиво спросил Добо.
– Да, да, ваша милость, благородный…
– Уже зашатался и четвертый столп, но ты поддержишь его, хотя тебе и на руки и на голову ливнем льется пламя.
– Солнок? Эгер?
– Эгер, Эгер, ваша милость благородный господин витязь.
– Двадцатая птица – золотая, вся сияет солнечными лучами. На голове у ней корона. Один алмаз из короны падает тебе на колени.
– Это к добру.
– Очень и очень даже к добру, ваша милость, благородный…
– И снова летят друг за дружкой черные и красные птицы. А потом тьма… Я ничего больше не вижу. Слышу звон цепей… Твой вздох…
Она затрепетала и выпустила руку Добо.
– Стало быть, я помру в тюрьме? – спросил Добо содрогнувшись.
– Что за глупости ты гадаешь! – накинулся на нее цыган. – Ни единому слову ее не верьте, ваша милость, благородный господин витязь.
– Чепуха! – махнул рукой и священник.
Цыганка схватила руку Гергё. Снова подставила лицо клубам дыма, помолчала, затем устремила глаза в небо:
– Всю свою жизнь ты пройдешь с голубкой – белой голубкой с розовыми крыльями. Но пламя, пламя окружает тебя. Из рук твоих катятся огненные колеса. А голубка потом остается одна и ищет тебя до самой смерти.
На мгновение цыганка замолкла. Лицо ее перекосилось от ужаса. Она отпустила руку мальчика и, поднимая руки к небесам, пробормотала:
– Две звезды взлетают в небо: одна из темницы, другая с берега моря… Сиянье их вечно…
И в страхе она закрыла глаза руками.
– Ерунда! – махнул рукой Добо. – Облейте водой эту женщину.
– Облить водой безумную! – завопил цыган. – Такие глупости предрекаешь своим благодетелям!
Он сам схватил ведро и окатил водой гадалку.
Все вокруг засмеялись. Добо взял Гергё за руку и поклонился невольникам.
– Ваша милость, благородный господин витязь! Что ж нам делать с этим грабителем, разбойником, убийцей? – крикнул цыган вслед Добо, указав на турка.
– Повесьте его! – небрежно ответил Добо.
И, посадив Гергё в седло, он вскочил на коня.
– Ну, собака турок, – гаркнул Гашпар Кочиш, – теперь твой черед!
– Веревку! – закричал возница Андраш. – Вон они, путы, лежат.
– Сдохнешь! – завыл цыган, неистово вращая глазами.
– Ты мне ноги калечил железом! – гневно крикнул Гашпар.
– Ты убил моего отца! – завопила
