где-то глубоко под ним.
– Сейчас въедем во внутренний двор крепости, – сказал священник. – Пора уж.
И он старательно вытер лицо носовым платком.
Ворота крепости были распахнуты. Оттуда доносился громкий топот. На просторном дворе они увидели латника, который мчался сквозь облако пыли, и второго латника, несшегося ему навстречу. Казалось, на двух живых конях сидят две металлические статуи. Одна из них новая, серебряная, а вторая – потускневшая, кое-где ржавая, точно ее только что вытащили из сырого чулана. А в остальном эти статуи отличались только шлемами: у одной шлем был гладкий и круглый, а у другой на верхушке блестела серебряная медвежья голова. Крупы коней были тоже защищены панцирями, похожими на рачью шейку.
– Вот Балинт Тёрёк, – почтительно сказал священник. – Тот, что с медвежьей головой.
Всадники мчались друг на друга, держа копья наперевес, сшиблись, и оба коня взвились на дыбы. Но копья только скользнули по латам.
– Булавы давайте! – гаркнул медвежьеголовый, когда кони разъехались.
За опущенным забралом лица всадников не были видны.
На крик выскочил из дверей оруженосец в сине-красной одежде и подал сражавшимся две одинаковые булавы с медными шишками и два железных щита.
Латники снова разъехались. Конь всадника с гладким шлемом грыз удила, то и дело роняя изо рта белую пену. Сражавшиеся ринулись друг на друга посреди двора.
Первым замахнулся всадник в гладком шлеме.
Медвежьеголовый занес щит над головой, и он задребезжал, точно разбитый колокол. Но рука с булавой взмахнула из-под щита и так ударила противника по голове, что на шлеме его осталась вмятина.
Противник, осадив коня, бросил оружие.
Медвежьеголовый снял с головы шлем и засмеялся.
Это был круглолицый смуглый мужчина. Длинные, густые черные его усы, прижатые шлемом, прилипли к щекам, и теперь один ус торчал вверх до самых бровей, а другой свисал до шеи.
– Это сам Балинт Тёрёк, – почтительно повторил священник. – Если он взглянет на нас, ты, Гергё, сними шапку.
Но Балинт Тёрёк не смотрел в их сторону. Он глядел на противника, с головы которого слуги стаскивали шлем.
Когда шлем с величайшим трудом был снят, всадник первым делом выплюнул три зуба на землю, усыпанную гравием, потом выругался по-турецки.
Из-под свода ворот вылезло человек восемь турок-невольников. Они помогли побежденному снять доспехи.
Латник этот был таким же невольником, как и остальные.
– Ну, кому еще охота сразиться со мной? – крикнул Балинт Тёрёк, пустив коня вскачь. – Кто убьет меня, получит в награду свободу.
Перед ним предстал мускулистый турок с жидкой бородой, одетый в красную безрукавку.
– Попытаемся, может, сегодня мне больше посчастливится.
Турок облачился в тяжелые доспехи. Товарищи закрепили их сзади ремнями, напялили ему на голову шлем, принесли и натянули ему на ноги другие, железные сапоги, ибо у этого
