вместе было бы веселее.
– Топать обратно тебе в любом случае придется самому. Не испугаешься?
– Кто, я? – преувеличенно бодрым тоном переспросил Шустрый. – Да мне это раз плюнуть.
– Ну, тогда волноваться не о чем, – насмешливо сказал Ник.
– А ты, значит, дальше пойдешь? – спросил попутчик.
– Пойду.
– После "Бонд Стрит" по красной линии ходу нет. Знаешь?
– В курсе.
Станция "Бонд Стрит" была последней, входившей в альянс "Арсенал". Лежащие за ней три богатые торговые станции "Оксфорд Сэкас", "Тоттенхам коурт роуд" и "Холборн", а также три ближайшие станции черной линии, пересекавшей "Тоттенхам коурт роуд" образовывали альянс «Южный крест», который находился сейчас с «Арсеналом» в состоянии войны. "Южный крест" хотел подчинить себе "Арсенал", а тот отбивался, пока, успешно. Но в данный момент боевые действия не велись – уже больше года тянулось перемирие, и была надежда, что через какое-то время оно завершится полноценным миром.
"Южный крест" населяли странные личности, возомнившие себя кем-то вроде новых крестоносцев, только вместо слова Божья они несли по метро каббалистические знания и черную магию. Бродячие монахи "Южного креста", одетые в длинные балахоны с капюшонами, кочевали по всем станциям, предлагая магические услуги и вербуя наемников в свою армию. Платили они хорошо, и желающих хватало. Ходили даже слухи, что наверху над станцией Холборн "Южный крест" выбрал крепкий дом, замуровал в нем окна и двери, и превратили в крепость, которую назвал "Великой пирамидой", хотя дом вовсе не был на нее похож. Это требовалось для большей успешности их магических обрядов, а также для будущего господства над Лондоном, когда радиация начнет спадать.
Ник относился ко всему этому вздору с изрядной долей скептицизма. Он верил только в одну магию – пули. Те «чудеса», которые творит она – стопроцентно честные. Собственно, пуля делает лишь одно из них – чудо смерти, но делает его хорошо и достоверно, если стрелок не мажет. А радиация не ослабеет еще лет двести и здесь адепты "Южного креста" могут расслабиться. Не одно их поколение истлеет в могилах, пока потомки выйдут на поверхность. Если, конечно, к тому времени останется, кому выходить. Впрочем, и могил-то сейчас ни у кого нет. Жители метро используют два способа погребения. При первом тело забирают могильщики и увозят на станцию "Брикстон", где его сжигают в установленных там печах, возвращая, по желанию, прах родственникам. Услуги их не бесплатны и поэтому тех, кто не имел никаких накоплений и родственников, способных заплатить за крематорий, просто вытаскивают наружу, где их сжирает зверье. Последний способ, по аналогии с тибетским погребением, называют "городское погребение".
Ник уловил какие-то звуки и оборвал болтовню Шустрого.
– Тише!
Тот замер с открытым ртом. Ник опустился на колени и припал ухом к рельсу. За ними кто-то шел. Шаги доносились издалека. В этом не было бы ничего особенного, если бы не их характер. Они не были тем беспечным откровенным топотом тяжелых ботинок, с которым обычно ходят путники, ничего не скрывающие от окружающих. Нет, эти шаги были крадущимися.
