это? – воспрянул царевич. – Золотое яблочко, да? Молодильное, – догадался он. – Для отца с матушкой?
– Молодильное, да не про тебя, – отрезала Дива. – Такие на Вековечном Дереве зреют. Жар-Птица пролетит и цапнет его. А одно яблочко – целый год жизни, да с ним урожай, и здоровье, и молодость. Вот год за годом здоровье и молодость убывают.
– Какая Жар-Птица? – царевич похлопал глазами. Прея смерила его презрительным взглядом:
– Садись-ка в подпол и носа не высовывай. Не для людских глаз то, что произойдет! Знай сиди себе и помалкивай. В полночь я из дома выйду.
В самую полночь, когда выпь трижды прокричала плачущим голосом, Дива-Солнце вышла из дому в лес, а царевич не утерпел, выскочил из подпола и прильнул к малому оконцу, что наверху, почти под потолком. На краю болота Дива перекинула с руки на руку золотое яблоко, и было слышно, как она выкрикнула:
– Эй, семеро мамок и семеро богатырей-братьев! – ночной лес вздрогнул, сосны перепугались и обронили хвою. – Помнит ли кто Несравненное Солнце, Морского Царя дочь? Кто верен, явись ко мне немедля!
Вскричали треснувшие от урагана деревья. Поднявшийся ветер повалил их. У царевича под ногами затряслась земля. Показалось, что даже небо накренилось и будто поплыло. С небес долетел вой и свист – это сорвались два созвездия, одно Лось или Медведица, второе Лосёнок иль Медвежонок. Четырнадцать звёзд, падая, сожгли макушки деревьев.
На Диве-Солнце платье вспыхнуло огнём и сгорело. Нагая, она раскинула руки, разметала как плащ волосы и закружилась. Семь великанов пронеслись над ней как тучи, семь грозных дев явились в клубящемся воздухе. Громом загремели мельничные жернова, молнией зашнырял туда и сюда ткацкий челнок. Вспыхивали во тьме иголки, печным жаром раскалилась гроза.
Застонала земля. Лес вздрагивал от ударов. Вот, явился раскалённый в грозу хлеб, пала на землю свитая из вихрей рубашка. Солнце-Царевна собрала разметавшиеся волосы, перетянула их узлом на затылке и одобрительно кивнула помощникам:
– Вот и молодцы, созвездия, на славу потрудились! Вы, братцы-богатыри, друзья по детским забавам, и вы, мамушки, няньки-воспитательницы. Не забуду вас, когда домой вернусь!
Слуги низко поклонились разжалованной Царевне и пропали, как будто здесь и не были. Только развороченный бурей лес кое-как шевелился – да Прея-Солнце зябко на ветру в какой-то плащик по нагому телу куталась.
Царевич шарахнулся от окна и хотел снова укрыться в подполе. Так страшно вдруг сделалось, он же тайны Бессмертных Стихий подглядел. Красавица Дива уже вошла в дом. Царевич еле отвёл глаза. Даже дух захватило. Вот ведь – как заворожила его, право слово! А взгляд-то у Царевны не нежный да и улыбка-то не ласковая – скорее властная, повелительная.
– Чего уставился, мой человечек? – природная Стихия Прея никак не могла запомнить людские имена. С высоты её дома все люди
