Юрьевичем? – не понял Виталий.
– С Лермонтовым, балда, – рассмеялась Нинка и стала кружиться вокруг памятника.
Но и Михаил Юрьевич, хоть и был гусаром, не изъявил желания танцевать. Он даже не пошевелился на своем постаменте, а стоял и смотрел куда-то вдаль. И мысли его, наверное, были о Кавказе, о царице Тамаре, о Демоне, на худой конец о Мцыри, но никак не о танцующей внизу Нинке.
– Какие-то вы некомпанейские ребята, – заявила наконец Нинка и успокоилась. – А ведь и правда холодно становится. Зачем ты парням бутылку отдал? Сейчас бы согрелись.
– Ну насчет сугреву, это мы завсегда сообразить могем, – гнусавым голосом произнес Виталий. – Так будем душу и тело согревать?
– Будем. Но чем?
– Хорошо. Токмо не отказывайтесь, сами напросились. Щас.
Он достал из сумки бутылку водки и отвинтил пробку. Потом из той же сумки достал небольшую шоколадку.
– И ты будешь пить водку прямо из горлышка? – с ужасом спросила Нинка.
– И ты тоже, – подтвердил Виталий.
– Не… Давай я сначала на тебя посмотрю. Если живой останешься, то я тоже попробую.
Виталий саркастически ухмыльнулся, набрал в грудь побольше воздуха, сделал два крупных глотка из бутылки, отломил кусочек шоколадки, бросил его в рот, выдохнул и, перебарывая отвращение, произнес:
– И совсем не больно. Теперь ты.
Нинка дрожащей рукой взяла бутылку и попробовала сделать глоток. Она закашлялась, и водка полилась у нее из носа. Из глаз хлынули слезы, потекла по щекам дешевая косметика. Нинка кое-как отдышалась и произнесла плачущим голосом:
– Умирать от холода буду, но водку больше пить не стану. Пошли отсюда.
– Подожди ты, – усмехнулся Виталий. – Видела бы ты себя в зеркале. Прямо как индеец в боевой раскраске.
– Так вытри, – попросила Нинка.
Виталий носовым платком старательно вытер всю косметику с ее лица. С его точки зрения, Нинка от этого стала только красивее.
Они не спеша пошли по Басманной. Скоро Нинка стала хныкать, что она устала. Виталий обнял ее за талию, Нинка положила ему руку на шею и повисла на нем всей своей тяжестью. Становилось холодно, и Нинка, чтобы согреться, прижималась к Виталию всем телом. Скоро у нее стали подкашиваться ноги. Виталий понял, что так они далеко не уйдут. Он нагнулся и взял Нинку на руки. Она сначала испуганно ойкнула, но потом успокоилась, обняла шею Виталия обеими руками и закрыла глаза. Интересно, будь сейчас на улицах прохожие, что бы они подумали о свадьбе, с которой свидетель несет на руках свидетельницу? Ленты они так и не сняли.
Поначалу Нинка казалась совсем легкой. Виталий очень бодро шел довольно долго, но потом бессонная ночь дала о себе знать, и у Виталия стали заплетаться ноги. Нинка почувствовала, что Виталий устал, и с тихим смехом выскользнула у него из рук. Она лукаво посмотрела Виталию в глаза и спросила:
– Виталя, а ты мог бы меня вот так всю жизнь на руках носить?
– Наверное, мог бы, –
