они переплетаются с предыдущим днём и с тем, что будет потом, и вообще уже не получается отделить одно от другого. Из такого сна можно выдрать себя только рывком, стараясь вытащить себя из него за волосы, как из болота. Мне приснилось, что я лежу и я похож на камень, камень-валун.
А ещё мне приснилось, что он достал из-под подушки фонарик – и я подумал: глупость какая. Ещё не хватало, чтоб он бродил по корпусу с этим идиотским фонарём. И ещё приснилось, что я его ненавижу – во сне я ненавидел его так же, как и наяву. Это было странно и немного неприятно – кажется, во сне всё такое в тебе должно бы уходить куда-нибудь поглубже.
Я спрашивал себя, чего я от него вообще хочу – прямо во сне спрашивал. Может, я хочу, чтоб он был другим? К примеру, как Андрей, который с волчьими глазами, Андрей-Овчарка. С мускулистыми руками, крепкой спиной и стальным затылком. Любил бы я его тогда, если б он был такой и не лежал все детство по больницам, мешая мне жить и отнимая маму? И сам себе отвечал во сне – а чёрт его знает. Любить, наверное, не любил бы. Как можно любить кого-то, если самому любви не хватает, как будто бы в чашку всё время не доливают воды, ты пьёшь и понимаешь, что не доходит вода до ободка вверху – да и до половины чашки вообще не доходит, поэтому-то тебе всё время так хочется пить.
Но если бы он был как Андрей-Овчарка, то с ним можно было бы сражаться на равных. Удар – на удар. Ты замахиваешься – и знаешь, что он выставит руку, что ты ушибёшься так, словно наткнулся на железную штангу. Если натыкаешься на железо – проще жить. А как жить, если ты замахиваешься, а он покорно склоняет голову, словно ждёт, что ты его ударишь, словно хочет этого даже?
Да, мне было бы легче, будь он таким. Стальным.
С полупрозрачным инвалидом не знаешь что и делать.
Избавиться от него?
Сначала я проснулся во сне – рывком. А потом уже – по-настоящему. Сел на постели, судорожно. И долго из камня-валуна превращался в человека. И понял, что мне просто снился кошмар – потому что я дрожал и руки у меня тряслись.
В комнате было тихо – за стеклом беззвучно полоскались липовые листы. Я встал и сделал шаг к окну – небо превратилось в тёмно-синее море и было почти светло, так светло, что видно всю реку, до горизонта. Может, это спросонья, но мне показалось, что где-то у горизонта – остров. Он уходил далеко и был похож на драконий язык – наверное, там песчаный пляж, подумал я. А ещё подумал, что завтра днём сбегу ото всех и попробую дойти берегом до него и посмотреть, что там.
Если мне не показалось в темноте, конечно.
А потом я обернулся – потому что понял, что его кровать пустая.
Я зажёг свет. Потом погасил его. Сел на его постель – было и так понятно, что его нет.
Ушёл в туалет – дурак тупой – и потерялся. Точно, в туалет.
Мне казалось, я топаю как слон и сейчас все услышат, проснутся и выйдут. Но корпус чуть слышно вздыхал деревянными ссадинами и трещинами – и молчал, не выдавая меня.
В туалете было пусто – только на потолке сидел огромный паук.
И
