великорусского феодализма 14—17 веков, обратившего Степную Волю и соединившего в целое пространства Евразийских Равнин в 1649 году; и в год, когда слетела голова Карла 1-го, знаменуя сворачивание Старой Европы, вступившего в Америку – возвысившись над всеми, пытавшимися соединить субконтинент в единое политическое поле: Великие Скифы, Великие Гунны, Великие Тюрки, Великие Монголы, Модэ, Кюль-Тегин, Атилла, Темучин, Тимур…?
…Уклонение от линии Святослава явило закономерный результат: разрушение и расползание единого политического пространства Древнерусской государственности. При сыновьях Ярослава она разделяется на 5 уделов, обретающих при внуках наследственную суверенность, династическую и политическую; и вспышкой последнего единства является при Мстиславе Великом, по смерти которого рассыпается в прах – 5-кратная попытка Юрия Долгорукова восстановить единую государственность от Карпат до Верхней Волги кончилась его гибелью: его сын Андрей Боголюбский, признавая полную исчерпанность идеи политического единства коснеющей в феодальных ориентирах Руси, форменным образом бежит из Киева. История Древнерусской Народности закатывается в блеске расцветающего вполне европейского западно-евразийского феодализма.
Оставим в стороне для специального исследования и квалифицированной аудитории вопрос о роли т.н. «лествичного права», столь успешного в реализациях великих степных империй Евразии 6 в.д.н.э. – 6 в.н.э., и оказавшегося столь «пагубным» для Древней Руси и Империи Монгол вплоть до того, что иные авторы (Соловьёв, Ключевский, …) видят в нём исключительную социально-политическую причину её крушения, как-то не замечая, что оно наличествует задолго до Ярославова завещания и например в его нормах действует Святослав; как и типологического сохранения в практике старомосковских учреждений и системы назначений по войску вплоть до 18 века. И из которого, в возвышение над дефинициями формационного подхода, И. Фроянов даже выводит социально-политический строй Древней Руси как «общинный», опять потопляя смысл в видимости внешне-правовых реализаций, что Ф. Энгельс обоснованно аттестовал как «юридический идиотизм».
Итак, в 11—13 веках на пространстве, больше чем расстояние от Ирландии до Польши развёртывается социально-экономический уклад всего лишь одного из 180 этносов: восточно-славянского и древнерусского, продолжение Славянского мира от Эльбы до Днепра, и восхождение к Другому.
Невероятное богатство местных условий, только в физико-географическом смысле заявленных 5 ландшафтно-климатическими зонами, кроме всяких и всяческих иных естественно-природных как и социально-исторических установок и обусловливаний, породили такое же богатство переходных и местных форм социальных образований, и извлечение из них исторически непреходящего естественно требует классификационного огрубления. Отвлекаясь от местных особенностей, не выходящих за пределы региональной значимости, всё богатство
