хлеба. Не хватало еще, чтобы юный слуга слушал ругань старого пьяницы! Андре по-своему заботился о воспитании парня и старался ограждать его от лишней или вредной информации.
– Полагаю, вам не слишком приятна личность настоятеля? – осторожно спросил он у брата Модеста.
– Мне могла достаться эта должность, – ответил тот с кислой миной, – Но настоятелю не полагается готовить. После смерти предыдущего аббата у нас уже было так мало людей! Воображаю, какой мерзостью нас кормил бы отец Лоран, заняв мое место…
– Вы отказались от возможности возглавить монастырь только из-за еды?
– Поверьте, в нашей жизни не так много других радостей. Миска доброй похлебки для старика порой значит больше, чем улыбка красотки для юного хлыща. Или танцы для самой красотки… Мои слова, должно быть, вас удивляют? – толстяк развернулся лицом к доктору и развалился на скамье, опершись спиной на стол, – Я один из последних новобранцев Сан-Антонио, как бы выразился наш комендант… Принял обет в сорок лет с хвостиком.
– А до этого? – спросил Андре, с любопытством уставившись на него.
– Был бароном N-ским. Старший сын своего отца, тоже барона…
– Но как же так? Наследник, титулованный и…
– И совершенно несчастливый, мсье. Хотите выпить? Там, на кухне, бутылочка доброго бургундского.
– Здесь? Откуда? – Андре не смог скрыть удивления.
– Наш возница иной раз балуется “контрабандой” ради лишнего куска пирога. Надеюсь, это останется между нами.
Доктор уверил повара, что будет нем как рыба. Через несколько минут они сидели на кухне, на всякий случай прикрыв наружную дверь. На разделочном столе стояла бутылка обещанного вина, лежали остатки хлеба и немного молодого сыра.
– Я всегда был склонен к чревоугодию. Здесь предаваться этой страсти непросто, особенно последние годы, – мрачно пошутил брат Модест, наполняя стаканы.
– Должно быть, ваш настоятель не привык к роскошным трапезам.
– Он привык к солдатской баланде, к побоям и лизоблюдству. Грубый и неотесанный вояка – ничего больше. Разумеется, когда его назначиили настоятелям, никто и предположить не мог, что притенения ожидают даже кухню…
– Как он вас притесняет?
– Он мечтает добиться снисхождения от епископа и ради этого экономит на всем. Видели бы вы, из каких крох мне приходится готовить на семерых! У нас совсем крошечное хозяйство и сад; закупать большую часть продуктов приходится в деревне – но денег почти не выделяется. А все это для того, чтобы побольше средств отослать начальству. Монастырь убыточен, мсье доктор, и ничего тут не поделаешь. Ни Папе, ни кардиналу, ни даже епископу нет до нас никакого дела: семь забытых стариков едва сводят концы с концами в горах. Но господин комендант упорно не желает признавать всю отчаянность нашего положения.
– Разве сюда не приезжают проверяющие или что-то в этом роде?
– Что
